– Вы – Дойль, я надеюсь? – спросил он совсем не изменившимся голосом.
– Да, сэр.
– Хорошо, – сказал Дерроу, зевая и потягиваясь, – извините, время позднее. Садитесь, если найдете куда. Бренди?
– Звучит заманчиво.
Дойль уселся на пол около небольшой стопки книг. Дерроу тут же поставил на эту стопку два бумажных стаканчика и бутылку грушевидной формы. Дерроу сел, скрестив ноги, по другую сторону стопки книг, и Дойль сделал вид, что не заметил невольного болезненного стона, с которым тот уселся на пол. Каждое утро зарядка, подтягивания и приседания, поклялся себе Дойль.
– Полагаю, вы размышляли о том, какого рода работа вам предстоит, – сказал Дерроу, разливая коньяк, – и я бы очень хотел, чтобы вы забыли все выводы, к которым могли прийти. Эта работа не имеет ничего общего с любым из ваших умозаключений. Так-то вот. – Он протянул Дойлю чашку. – Надеюсь, имя «Кольридж» вам знакомо?
– Да… – неуверенно протянул Дойль.
– И вы знаете его время? Что происходило в Лондоне, в Англии, в мире?
– Более или менее сносно, как мне кажется.
– Я хотел пояснить слово «знать». Видишь ли, сынок, я не имел в виду, что у тебя есть дома книги обо всем этом или ты знаешь, в какой библиотеке их можно взять. Под словом «знать» я подразумеваю – держать в голове. Это более портативный способ хранения. Ты не находишь? Ну так что, ответ по-прежнему «да»?
Дойль кивнул.
– Ну-с, расскажите-ка мне о Мэри Уоллстонкрафт. О матери, а не о той, которая написала «Франкенштейна».
– Ну, что тут можно сказать… Она была ранней феминисткой и написала книгу под названием что-то вроде «Защита прав женщин»… Да, вроде так. И…
– За кого она вышла замуж?
– За Годвина, отчима Шелли. Она умерла при родах…
– Кольридж действительно занимался плагиатом Шлегеля?
Дойль прищурился:
– Хм, да, пожалуй. Но, с другой стороны, я думаю, что Вальтер Джексон Бейт прав, порицая его более за…
– Когда он начал употреблять опиум?
– Пожалуй, это произошло, когда он был в Кембридже – ранние 1790-е.
– Кем был… – начал Дерроу, но его прервал телефонный звонок.
Старик выругался, нехотя встал и подошел к телефону. Чтобы занять себя чем-нибудь, пока Дерроу говорит по телефону, Дойль изобразил вежливый интерес к стопке книг рядом с ним, но при ближайшем знакомстве с первой же попавшейся книгой его интерес стал неподдельным. Он очень бережно поднял верхний том.
Все еще боясь поверить, но надеясь, что предположение подтвердится, он раскрыл книгу – да, это действительно был дневник лорда Робба. Дойль уже год, как тщетно выпрашивал ксерокопию в Британском музее. Но как Дерроу удалось заполучить оригинал? Непостижимо. Дойль никогда не видел этот том, но читал его подробное описание и был уверен, что это – та самая книга. Лорд Робб был сыщик-любитель, и его дневник – единственный источник некоторых наиболее колоритных и невероятных криминальных историй 1810 – 1820 годов. В этом документе встречаются потрясающие истории о дрессированных крысах-убийцах; мстителях, выходящих из могилы; тайном братстве воров и грабителей. В дневнике содержалось также единственное подробное описание поимки и казни полулегендарного лондонского убийцы, известного как Джо – Песья Морда. В народе он считался оборотнем. Поговаривали, что он способен обмениваться телами с тем, с кем захочет, но бедняге так и не удалось избавиться от проклятия ликантропии. В свое время Дойль хотел как-то связать эту историю с «Танцем обезьяньего безумия». По крайней мере он хотел дать это как примечание к своей работе, посвященной Эшблесу. Тут Дерроу повесил трубку, и Дойлю пришлось закрыть книгу и нехотя положить ее на место, но он решил обязательно при случае попросить старика сделать для него копию.