– Чем ты промышляешь и с кем ты? – произнес тот голосом опереточного злодея.
Дойль попробовал уйти, но безногий мертвой хваткой вцепился в его плисовые штаны, и тележка покатилась вслед за Дойлем, как прицеп. Дойль остановился – на них и так уже оборачивались прохожие.
– Я ничем не промышляю, и я ни с кем, – свирепо прошипел Дойль, – и если вы не отпустите меня, я спрыгну с набережной в реку!
Бородач рассмеялся:
– Прыгай, держу пари, что я уплыву дальше тебя. Оценив ширину его плеч, Дойль с отчаянием понял, что это правда.
– Я сейчас видел, как ты подходил к двоим и второй что-то тебе дал. Либо ты новенький из команды Капитана Джека, либо ты работаешь на Хорребина, или ты действуешь на свой страх и риск. Ну?
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Отойдите от меня или я крикну констебля. Я ни с кем!
Дойлю захотелось заплакать, когда он представил себе, что это создание никогда его не выпустит и так и будет сердито катиться вслед за ним до скончания века.
– Я так и думал, – кивнул безногий. – Ты, похоже, новичок в этом городе, поэтому я дам тебе совет – независимые нищие могут ловить удачу восточнее или севернее этого места. Биллингсгет, Темз-стрит и Чипсайд закреплены или за парнями Копенгагенского Джека или за подонками Хорребина. Ты найдешь такую же организацию западнее Святого Павла. Теперь ты предупрежден Бенжамином Роликом, и если тебя снова увидят промышляющим в Ист-Энде на главных улицах, ты… честно тебе говорю, приятель, – сказал Ролик почти беззлобно, – ты потеряешь после этого способность промышлять чем-нибудь, кроме милостыни. Поэтому ступай, я видел у тебя серебро, и я отниму его у тебя, а если ты скажешь – я не смогу, мне придется тебе это доказать, но, мне кажется, ты в этом не нуждаешься. Ступай!
Дойль заспешил прочь в западном направлении, к Стрэнду, молясь, чтобы газетные киоски не закрылись так же рано, как Биллингсгетский рынок. Он попробует узнать адреса редакций и пойдет туда, и поэтому он должен справиться с головокружением и слабостью и убедить издателя в том, что он грамотный и образованный человек. Дойль потер подбородок: брился он меньше чем двадцать четыре часа назад – с этим все в порядке, а вот расческа сейчас бы не помешала.
Ну ничего, говорил он себе, пребывая в несколько исступленном состоянии. Я покорю его истинным красноречием и силой своей личности! И он расправил плечи и придал упругость походке.
Глава 4
Плод Древа Зла будет поражать своим великолепием – ведь он выращен, чтобы украсить стол Люцифера как новое изысканное блюдо, и он, безусловно, превзойдет все остальные яства – они хоть и насыщают, но уже утратили прелесть новизны.