— Смотри, какая смешная птичка! — не очень убедительно воскликнул он, тыча пальцем в окно.
— Рада, что смогла тебя развеселить, — обиженно буркнула Черстин и сдвинула очки на лоб.
Они заходили к юному компьютерщику Бернарду Эндрюсу. Он облазил все закоулки Сети, пытаясь выйти на след Ламара Дженнингса. Искал его фото. Но, как и следовало ожидать, нигде ничего не нашлось. Ни в одной базе, даже самой маленькой и незначительной, не было ничего о Ламаре Дженнингсе, складывалось впечатление, что он двадцать пять лет находился вне поля зрения любых государственных и негосударственных органов. Единственное, что удалось найти — данные о его рождении. С тех пор он словно бы не существовал.
Миссис Вильма Стюарт не смогла помочь с составлением портрета Ламара Дженнингса. Сухонькая пенсионерка сидела перед компьютером, за ее спиной маячили огромные полицейские, не сводя глаз с изображения на экране. Старушка только качала головой. Губы толще. Теперь тоньше. Молодой человек, вы плохо слушаете. Я сказала, толще. Тоньше. И так без конца.
Потом жара доконала и ее. Она отключилась прямо перед компьютером, а придя в себя, пообещала прийти в другой раз, попробовать заново.
Наконец эксперты закончили первоначальный анализ предметов, найденных в квартире Ламара Дженнингса, и прислали свое заключение. Им удалось реконструировать дневниковые записи. Каждый из четырех полицейских получил по экземпляру и тут же уткнулся в него. Шонбауэр сидел на столе Ларнера и болтал ногами, из-под разорванной в пылу гнева рубашки виднелась волосатая грудь под нелепой сетчатой майкой, которая после катастрофы с рубашкой оказалась выставлена на всеобщее обозрение. Ларнер сидел в своем кресле, положив ноги на стол рядом с Шонбауэром. Ялм и Халм занимали стулья для посетителей, держась на почтительном расстоянии друг от друга.
Записи были фрагментарными, но по ним, как по ключевым словам, можно было восстановить историю жизни человека. Как правильно сказал Ларнер, осталось ровно столько, сколько нужно, чтобы понять всю силу душевной боли Ламара Дженнингса. Каждый фрагмент содержал крупицу информации:
“не знаю, зачем пишу, возможно, пытаюсь уберечь себя, остановить, пока я еще не успел”;
“зияние в совершенстве абсолюта, коим является великое Ничто”;
“старуха-соседка пригласила на чай, отказался, плевать на нее”;
“они так малы, они не хотят понять, как”;
“сильнее и сильнее. Почему они становятся сильнее и сильней”;
“посреди ночи, тень в шкафу, он застрял, незаметные дверные петли”;
“меньше, чем Ничто, меньше нуля, есть жизнь меньше нуля”;