— Много слов о том, как гадок и отвратителен Ларе и как это плохо скажется на его здоровье. Но никаких конкретных примеров злых поступков, им совершенных. Я думаю, это-то и нервировало Ларса — он не понимал, откуда ноги растут.
— Кто, по-вашему, это мог быть?
Она запнулась и некоторое время теребила очки, разглядывая их на свет.
— Думаю, кто-то из писателей, — произнесла она наконец.
— Почему?
— Вы же читали статьи Ларса.
— Откуда вы знаете?
— Мёллер сказал. Следовательно, вы знаете, что если ему что-то не нравилось, он не выбирал выражений. Это было отличительной чертой его статей. Так он создал себе имя. Он обижал людей. И некоторые из обиженных уже не смогли подняться. Как аукнется…
Йельм удивленно воззрился на нее. К чему она это сказала?
— Значит, автором угроз был писатель?
— Писатель-неудачник. Да.
Йельм рассеянно провел пальцами по болячке, хотя обычно никогда не трогал ее на людях. Кусок засохшей корочки отвалился и упал ему на брюки. Элизабет Бернтссон бесстрастно смотрела на него.
Бросив на Чавеса многозначительный взгляд, Йельм сказал:
— Тогда вернемся к моему вопросу. Почему вы удалили почту Хасселя?
— Я этого не делала.
Йельм вздохнул и повернулся к Чавесу. У того было достаточно времени, чтобы придумать историю. Если он, конечно, понял его намек. А то за последнее время их мозги что-то заржавели.
Заговорил Чавес. Нейтральным тоном.
— Мы вошли в редакцию в 15.37. В 15.40 Бертильссон спросил у вас пароль Хасселя. В 15.41 он его ввел, но почта не открылась. Он вернулся к вам, вы вспомнили правильный пароль в 15.43. В 15.44 мы зашли в почтовый ящик Хасселя. К этому времени все было удалено. Я нашел время удаления — 15.42, спустя две минуты после того, как вы узнали о цели нашего прихода и дали нам неправильный пароль.
Чавес прочитал его мысли и превзошел сам себя. Он не только успел состряпать целую историю, он ее даже продумал в деталях.
Элизабет Бернтссон молчала, не поднимая глаз от крышки стола. Йельм подвинулся к ней.
— Если не вы писали эти письма, зачем было их удалять? Хотели спасти репутацию Ларса? Вряд ли. Где вы находились в ночь на третье сентября?
— Во всяком случае не в Нью-Йорке, — тихо ответила она.
— Вы ненавидели его все эти годы? Когда вы писали эти письма? В рабочее время?
Элизабет Бернтссон медленно взяла в руки очки, расправила дужки и водрузила очки на крупный нос. На мгновение она зажмурилась, потом открыла глаза. Теперь это был совсем другой взгляд.
— Я думаю, я любила его. Письма с угрозами вынимали из меня душу.
— И вы наняли убийцу, чтобы положить конец страданиям?