Нет, в том, что этот проныра узнает новость, едва ступив за кремлевскую стену, Лиза не сомневалась. Но он ведь понимает, что никто иной, кроме государя, рассказать о том Николаю попросту не решится. Так что остается только ждать.
– Здравия тебе, Елизавета Дмитриевна, – поклонившись, поприветствовал ее Меншиков.
Ждать этого прохиндея пришлось недолго. Вот он, весь покрыт грязевыми разводами. Уж неделю как стоит бабье лето, а потому дороги просохли и покрылись мягким пыльным покрывалом. Вот и денщику досталась его доля. Эдакая плата за спешку.
Только сейчас, глядя на запыхавшегося Меншикова, Лиза до конца осознала, насколько тот злопамятен. Ведь при всей своей жадной натуре не захотел воспользоваться случаем и припереть Ивана к стенке. А с Карпова есть что взять. Хоть клинок булатный, хоть пищаль иль пистоли, равных коим нигде не сыскать. Нет, этот настолько обижен на Ивана, что готов без раздумий его погубить.
– А-а, это ты Алексашка, – не здороваясь, с некоторой ленцой и вальяжностью произнесла Лиза. – Отчего же ты не поздоровался со мной в Стрелецкой слободе? Чай, на одном подворье были.
– То так, царевна. Да только запамятовал я о поручении, даденном мне цесаревичем. Вот и испугался, что осерчает. А рука-то у него тяжелая. Потому и спешу с докладом.
– А о чем доложить-то спешишь? Уж не о том ли, что домогался меня, за руки хватал и в уголку прижимал, в любви клялся и мир ради меня перевернуть грозился? – глядя прямо в лицо Меншикова, ошалевшего от подобного заявления, спокойным и уверенным тоном спросила она.
– Н-не было того, – запнувшись, выдавил из себя денщик.
– Ну так и того, что ты вроде как видел, тоже не было. Но ты-то уверился в ином. И как думаешь, кому батюшка и братец поверят, тебе иль мне? А я на том перед образами присягну. И ведь не больно-то и солгу. Видела пару раз, какими глазами ты на меня глядел.
– Это Ваньку от дыбы не спасет, – упрямо буркнул Меншиков.
– Так и тебе добром не обернется. А потом, Ваня – он сильный. Оно, конечно, тяжко ему придется на дыбе. Но он сдюжит. А вот я от своего не отступлюсь и стоять на том буду, пока тебя на Лобное место не потащат. Умерь свой пыл, Алексашка. И Ивана обходи десятой дорогой. Понял ли? – буравя его ненавидящим взглядом, закончила Лиза.
Признаться, такой царевну видеть денщику еще не доводилось. Николая – того да. А вот она перед Меншиковым всегда представала в образе мягкой, ласковой, пушистой и веселой. А тут… Ну прямо тигра зубатая из царева зверинца.
– П-понял, царевна, – наконец выдавил из себя Меншиков.