– Ну что, пришел в себя, болезный? – выдергивая кляп изо рта грабителя, спросил Иван.
– Ы-ыу-уммм… – Карпов тут же зажал рот раненого своей ладонью.
– Тихо себя веди, дурень, не то тебе еще горше придется. Во-от та-ак. А теперь расскажи, с чего это вы на меня напали? Ну говори, говори. Ить если сведу тебя в Разбойный приказ, тебе там худо придется. Сколько бы ни осталось твоего веку, а пожалеть ты успеешь.
– Хочешь сказать, конец мне? – выдавил пленник.
– А ты как думаешь, сколько протянешь с пулей в животе? Иль слышал, чтобы кто-то выжил?
– Не слыхал, – выдохнул мужик.
– Вот и я о том. Тебе осталось выбирать только меж легкой и тяжкой смертью. Так что говори. Глядишь, смилостивлюсь.
– Не потащишь ты меня в Разбойный приказ. Как объяснишь, что с места сбежал?
– Так за тобой погнался, касатик. Ты эвон каким крепким оказался, насилу нагнал. Ладно, не хочешь – не надо.
Иван хлопнул себя по коленям и выпрямился во весь рост. Потом набрал в грудь воздух, словно хотел закричать, призывая патруль.
– Добрыня наводку дал, – болезненно сморщившись, оборвал его раненый.
– Кто таков?
– Кабатчик с Хохловки. Тут недалече.
– Я такого не знаю.
– Так и он о тебе не ведает. Сказал, чтобы, как стемнеет, мы ждали близ дома выкреста дяди Яши. Когда будет стоящая добыча, нам сигнал в окошко подадут. А там уж сами. Четыре дня впустую прождали, а сегодня ты появился, – часто прерываясь и страдальчески морщась, пояснил раненый.
– Это что же получается, дядя Яша своих клиентов под молотки подставляет? Не вяжется, дружочек. Ему такая слава ни к чему.
– Да мне-то откуда знать, – просипел мужик. – Добей, ирод. Никакой моченьки терпеть нет.
Хм. Если этот не врет, выходит, обычное ограбление. А кабатчик Добрыня, получается, наводчик. Тогда иезуиты точно ни при чем. Или при чем? Но тогда уж нужно кабатчика трясти. Правда, пленный ради прекращения мучений очень даже может обмануть. А вот не угадал болезный.
Иван извлек нож, но, к удивлению раненого, не стал его добивать. Вместо этого вернул кляп на место и, взрезав рубаху пленника, как смог перевязал его рану. До дома Павла не так чтобы далеко, всего-то с версту будет. Придется тебе, сердешный, потерпеть. Ну а Карпову – попотеть.
До нужного адреса добрался довольно быстро. По счастью, подлекарь Рудаков, тот самый, которому никогда не быть профессором, оказался дома. Вообще-то он собирался уже отбыть на гулянье, во дворец к князю Черкасскому.
– Паша, погоди. Когда тебе еще такой случай подвернется, чтобы в чьих-нибудь потрохах покопаться. Выбора-то у него нет. Лихой, умышлявший убийство. Ну и, наконец, ты как медик выполнишь свой долг до конца. Потому как если он и умрет, то ты ему опием страдания серьезно облегчишь.