— Да, я это знаю, — ответил он. — А еще я знаю, что у тебя много дел в храме, поэтому ты не сможешь поехать со мной.
— Не смогу. Мое служение богине закончится с приходом нового года, следующей весной. Богиня разгневается, если я покину ее надолго, и мне не хочется подводить Пасифаю. Знай, она возлагает на меня большие надежды.
— О чем ты говоришь? Какие надежды?
— Через три года закончится высшее служение царицы Алкионы. Астерион дважды был избран правителем Кносса, а Алкиона, в свою очередь, эти восемнадцать лет была жрицей-царицей не только Кносса, но и других городов нашего острова. У Пасифаи нет супруга, и она не хочет его иметь, потому что любит женщин. Она считает, что, скорее всего, наследовать Алкионе на троне Кносса буду я. Я получу власть, которую разделила бы с тобой, если бы ты оставался моим супругом, если бы не нужно было тебе возвращаться в далекий Мемфис, чтобы стать там царем Египта! Но я понимаю, что ты желаешь завоевать трон этой могущественной страны. Конечно, Кносс, да и весь наш остров невелики, их нельзя сравнивать с империей гиксосов, в которую входит часть египетских земель и Ханаана, соседствующего с огромной империей Вавилонской.
— Да, империя гиксосов — одна из самых могущественных, а может даже самая могущественная в мире, — согласился с ней Хети. — Но не обладать троном я стремлюсь, хотя и являюсь единственным законным его наследником. Я точно знаю, что жить во дворце Кносса куда приятнее и безопаснее, чем в Мемфисе, где царь каждую минуту может лишиться власти в результате заговора или проигранной битвы. Ты должна понять — я обязан отомстить за смерть названого отца, царя Шарека, и за его дочь Аснат, которая была мне женой. Если бы боги не возложили на меня этой обязанности, поверь, я был бы счастлив жить здесь с тобой, и ни за что не вернулся бы в Египет.
— Хиан, я тебя понимаю. Я не стану чинить тебе препятствий, напротив — я стану первой, кто скажет: «Делай то, что должен». Но пойми и ты меня. Я не смогу поехать с тобой в путешествие по островам, а тем более сопровождать тебя в военном походе против узурпатора. Самое мое большое огорчение — ведь ничего я так сильно не желала, — что я не смогла родить от тебя красивого ребенка, глядя на которого могла бы вспоминать о том, кого так любила.
Это признание потрясло Хети. Он подошел к Амимоне, взял ее за руку и сказал:
— Любовь моя, душа моя, мы никогда не знаем заранее, какую судьбу уготовили нам боги. Я еще не уехал, ты в моих объятиях, и для меня самая большая радость чувствовать, что ты рядом. Еще много дней, нет — месяцев, а может, и лет, мы будем любить друг друга. Будем надеяться, что богиня Илифия смилостивится и из твоего лона появится на свет здоровое и красивое дитя, плод нашей любви…