и
кулацкийподголосок. Но кто-то из старших товарищей, присутствовавших на собрании, вспомнил слова Сталина, что
сынзаотцанеотвечает. Деду Косте вкатили выговор и определили на курсы
воинствующихбезбожников. По окончании курсов он ездил по деревням с лекциями, обходил с комсомольцами-богоборцами дома колхозников на предмет изъятия икон, лампад и прочих предметов религиозного культа, распространял атеистическую литературу, проверял, не носят ли школьники нательные крестики.
Дед Костя умер в середине восьмидесятых, надолго пережив жену (бабушку Каргина по отцовской линии). Ираида Порфирьевна и Иван Коробкин к этому времени давно расстались. Отец находился по кинематографическим делам в Москве. Он позвонил Каргину и попросил отвезти его на машине в Псков. Они провели куцую панихиду в ритуальном зале морга железнодорожной больницы, похоронили деда Костю рядом с бабушкой. После поминок с дальними родственниками, которых Каргин не знал, они с отцом разбирали в крохотной квартире дедовы вещи. Их было на удивление мало, и все они имели исключительно практическое назначение. Ничего лишнего, только то, без чего невозможно обходиться. Атеист дед Костя жил в евангельской простоте. Отец решил забрать на память только ордена и толстую исписанную тетрадь в черном окостеневшем коленкоре.
На обратном пути из Пскова в Москву они остановились переночевать в гостинице в городе Оленино. Спать было рано. После ужина Каргин из любопытства полистал тетрадь. «Год1930.Боганет!» — было написано крупными буквами на первой странице. Как понял Каргин, это были тезисы лекций, которые читал в сельских клубах и красныхуголках дед Костя. «ВБиблии указывается,чтонаНоевомковчеге, — выводил он перьевой ручкой графически четким, как рельсы и шпалы, почерком, — быловсякойтварипопаре. Вмире, — продолжал дед Костя, — насчитываетсяоколодвухмиллиардоввидовживыхсуществ.Таккакихжеразмеровдолжен бытьковчег,чтобывсеэти“парныетвари”могливнемразместиться?Посамым приблизительнымрасчетамонникакнемогбытьменеесемикилометроввдлину!Комубыло посиламсоорудитьтакойкорабльвбиблейскиевремена?» Но более всего Каргина удивила приписка к классическому антирелигиозному тезису, сделанная богоборцем-железнодорожником в относительно недавние (гелевой ручкой) времена нетвердой (рельсы и шпалы — вкривь и вкось) рукой: «