Валентин с любопытством посмотрел на соседа. Тот перехватил его взгляд и доверчиво улыбнулся. Стало неловко спрашивать, кто же он, этот, пожалуй, излишне экспансивный парень? Да и не все ли равно, кто? Человек, хороший человек - разве мало этого?
Не спросил он и о том, почему весь транспорт движется в одном направлении. Наверное, тоннели либо рядом, по соседству, либо на разных уровнях.
Халил сказал:
- Четвертый день на Земле. Все увидеть хочется, везде побывать. Ах, как хорошо на Земле после дальнего полета в космос!
- Ты долго был там? - Клавдия Михайловна указала наверх.
- Очень долго… Полтора года, даже больше, чем полтора года, - пятьсот шестьдесят семь дней. Вот как долго! Работы - утонуть можно. Интересной работы. А все равно умом в работе, а сердце здесь, все больше здесь, с вами.
- С нами со всеми или есть кто-то самый, вернее, самая главная? - с улыбкой спросила Клавдия Михайловна.
- Есть главная, как не быть главной, - охотно сознался Халил. - Но и обо всех тоже скучаешь… О зелени, о воде, о горах, об очень многом скучаешь! Будто во всем частицу самого себя оставил.
- А я даже на Луне ни разу не побывала, - огорченно сказала Клавдия Михайловна. - Каждый год собираюсь и каждый рад что-нибудь помешает в самый последний момент.
- А мне, когда я там, далеко-далеко, хочется на Земле пожить, долго-долго пожить, никуда не уезжать.
- Но это же проще простого - смени профессию!
- Зачем говоришь так - смени! Зачем менять! Нет лучше профессии, чем планетолетчик! Всегда поиск, всегда полет в неизвестность. Риск большой - счастье большое. Нет желания менять. А что сердцем здесь, разве плохо? Если уж все до конца говорить: в космосе о Земле скучаю, а на Земле - о космосе. Почему так?
Они по-прежнему мчались по тоннелю. А потом машина плавно затормозила возле полупрозрачной голубовато-зеленой стены с множеством дверей. Все вышли. Выполз из багажника и Саня.
- Подымись на сотый этаж. Секция семнадцать «А», - приказал ему Халил.
Саня послушно направился к ближайшей двери, которая бесшумно распахнулась перед ним.
- Пойдемте и мы, - пригласил Халил. - Конечно, устали с дороги, и потом - разница во времени. Но свидание недолгое, совсем недолгое. Так обещал Локен Палит, мой названый отец.
Валентину казались напрасными рассуждения об усталости и разнице во времени. Дорога была нисколько не утомительной. Однако сама предстоящая встреча вызывала все большее волнение. Впрочем, так, наверное, не только у него. Илья Петрович был бледен. Руки его все прижимали портрет.
Халил осторожно посоветовал: