Навстречу ему выступил Саня. Валентин поморщился, готовый выругать несносную куклу, но не выругал, наоборот, раздельно приказал:
- Бассейн. Быстро!..
Робот кивнул в знак того, что распоряжение понято. Тотчас все вещи укатили в соседнюю комнату, перегородка, за которой была ванная, словно истаяла, а окно и двери, наоборот, заслонили белые металлические щиты со множеством отверстий, из которых хлынули, ударяя в пол, струи воды. Валентин сдернул с себя одежду, бросил Сане, который невозмутимо стоял рядом. А вода уже захлестнула их обоих сначала до колен, потом до пояса. Стало очень прохладно. Валентин плюхнулся в воду и поплыл, чувствуя, что вода сопротивляется его попыткам достичь металлического щита, сносит назад. Он заработал руками и ногами сильнее, но опять не продвинулся вперед ни на сантиметр. А потом все переменилось вокруг, и не было больше щита, а была прямая лента ручья, бегущего между высоких берегов с кустами черемухи и желтой акации. А вот рядом с двумя тополями не то стог сена, не то шалаш. Нет, конечно, шалаш.
Сияло синее небо, и спину ощутимо пригревало солнце. Валентин знал, что все это иллюзия. Солнца нет, и ручья между черемушными берегами тоже нет. Ну и пусть. Плыть по такому, хоть и призрачному, иллюзорному ручью все-таки приятней, чем по бассейну.
А вскоре Валентин перестал думать о том, где находится, бил, врезался в поток с такой яростью, словно сражался с личным недругом. Он чувствовал, что ему жарко, что тело покрывается потом, даже в холодной воде, а все-таки потом, и что недавнее раздражение мало-помалу исчезает, будто растворяется - и это как раз то самое, чего он хотел. А потом раздражение сменилось обыкновенной усталостью и едва не апатией. Он все-таки продолжал плыть, не передыхая ни секунды. Лишь после того, как руки и ноги уже готовы были отвалиться, он, тяжело дыша, приостановился. Поток воды пронес его еще метр или полтора, и все опять вернулось к прежнему, не иллюзорному. Возникли Саня, металлические щиты на месте окна и двери, стены, потолок. Вскоре вода убежала до капельки, и Валентин, обмякнув, опустился на пол, сидел до тех пор, пока озноб не заставил его подумать об одежде.
Саня давно приблизился со всем необходимым. Валентин дал себя одеть, выпил слегка солоноватый и кислый напиток, очень быстро восстановивший силы.
Ему по-прежнему не хотелось никого видеть и слышать. Но он не мог не думать о своем поведении и об отношении к людям, которые были теперь его современниками. Недавнее бегство от любопытствующей толпы уже не казалось разумным. Пожалуй, появись в его время, в XX веке, человек из средневековья, он и сам бы побежал поглазеть на это небывалое чудо. Нет, он напрасно оскорбился, увидев толпу под террасой. И все-таки возможность повторения таких встреч, с любопытствующими толпами вызывала в нем внутренний протест.