Счетовод посмотрел на море.
– Это была шутка, – сказал Балор.
– Я понял.
– Ты понимаешь шутки, но никогда не смеешься. И вот эта твоя особенность мне не очень нравится.
– Простите.
На «Индеворе>[3]» (Ланс нашел название корабля довольно ироничным) оказалось всего три свободные каюты. Одна из них досталась Лансу, другая – леди Катрин и ее служанке, а третью пришлось поделить между Плачущим и Ринальдо. Ланс уже представлял, как здорово им будет путешествовать в компании друг друга.
Капитан Мактиг был кряжист, бородат и носил в ухе серьгу. Он ничуть не удивился при виде разномастной компании, которая поднялась на борт его судна. В конце концов, его корабль был зафрахтован волшебниками, а волшебникам положено быть странными и водиться с не менее странными субъектами. Против присутствия на корабле женщин он тоже не возражал. Видимо, в этом мире ничего не слышали о подобной примете, предрекающей судну всяческие несчастья и даже гибель.
Едва Ланс и его спутники познакомились с капитаном, как матросы втянули шлюпки на борт, ветер ударил в поднятые паруса «Индевора» и корабль направился в открытое море. Плачущий и леди Катрин отправились в свои каюты, а Ланс с Ринальдо стояли на корме до тех пор, пока башни Нарды не скрылись из поля зрения.
– У меня такое чувство, будто я вижу этот берег в последний раз, – сказал Ринальдо.
– Будут и другие берега, – сказал Ланс. – Не думаю, что ты будешь скучать по этому месту.
– Мы с ним расстались слишком быстро, и я не успел к нему привязаться, – согласился Ринальдо. – Но все равно во всем этом есть что-то печальное.
– У тебя не было такого же ощущения, когда ты покидал Штормовой замок?
– Если ты помнишь, мы ехали верхом, – сказал Ринальдо. – Я оглянулся пару раз, а все остальное время следил за тем, чтобы не слететь с лошади и не свернуть себе шею. А тут я могу просто стоять и смотреть, как крепость, бывшая моим временным пристанищем, растворяется вдали.
– Смотри в другую сторону, – посоветовал Ланс.
– Там нет ничего интересного.
– Если ты все время смотришь только назад – это один из признаков старости.
– Так я уже и не молод, – сказал Ринальдо. – Знаешь, такая странная штука… я никогда не чувствовал, что я живу. То есть, я, конечно, существовал и даже иногда мыслил, но это была вроде как подготовка к настоящей жизни. Я все время ждал, что она вот-вот начнется, стоит мне только выбраться с улицы, или пойти в услужение к первому министру, или… Все время у меня были какие-то ожидания, потому что я просто не мог поверить, что кривлянье на потеху пьяных гостей или воровство на улицах – это и есть моя настоящая жизнь. Что это как бы не со мной даже происходит. Это как спектакль, в котором я вынужден играть, и когда представление закончится и раздадутся аплодисменты, я поклонюсь публике и пойду домой. В свой настоящий дом, которого у меня никогда не было.