– Ну что ж, ты волшебник, так постарайся понять то, что я сейчас скажу, – Ланс сел на кровати и посмотрел на Плачущего. – Видишь ли, дело в том, что на мне висит родовое проклятие, и я думал, что Смеющийся или Алый Ястреб смогут его снять. Но они оба меня разочаровали. Сначала твой собрат по учению, а потом и ваш учитель.
– Довольно странный способ обратиться к волшебнику за помощью, – сказал Плачущий. – Если только ты не хотел, чтобы они помогли тебе умереть.
Ланс все еще молчал и смотрел Плачущему в глаза.
– О, – сказал Плачущий. – Стало быть, я угадал верно. В этой войне ты искал не славы, но смерти. И по той же причине ты отправился на юг? Поэтому ты и хочешь высадиться в самом Рияде, да? Чтобы все случилось побыстрее? Ты ищешь смерти, и тебе все равно, что ты больше не один.
– Лучше бы тебе сойти на берег в Лонгхилле, – согласился Ланс.
– Я не могу, – сказал Плачущий.
– Мне жаль, – сказал Ланс. – Но у меня есть план, и я не собираюсь от него отказываться.
Плачущий побледнел. Он был похож на человека, висящего над бездонной пропастью на конце длинной веревки и только что узнавшего, что второй конец никак не закреплен.
– И что же это за проклятие такое странное? – кисло поинтересовался он после небольшой паузы.
Ланс задрал рукав и положил правую руку на стол. Его запястье украшал то ли давний шрам, то ли грубая татуировка, напомнившая Плачущему браслет с начертанными на нем рунами. Значения этих рун Плачущему были неизвестны.
– Это родовое проклятие, – сказал Ланс. – Дело в том, что я…э… практически бессмертен. Мой организм не подвержен болезням или старению. Мечом или копьем меня можно только ранить, и то ненадолго. На мне все очень быстро заживает. Существует лишь несколько способов отправить меня на тот свет, и все эти способы весьма специфичны.
– Видимо, я ошибся, и ты все-таки безумен, – сказал Плачущий. – Потому что если ты говоришь правду, только безумец может счесть этот дар проклятием.
– Это суждение лишь выдает твою наивность, – сказал Ланс. – В бессмертии нет ничего хорошего. Вечная жизнь слишком длинна для обычного человека. Да и я не могу сказать, что у меня была очень уж хорошая жизнь. Я продолжаю жить, а все вокруг умирают. Как правило, насильственной смертью. Мой отец, мои приемные родители, все мои друзья… Не говоря уж о тысячах людей, которые считали меня своим сюзереном и которых убили из-за меня. Я устал от чужих смертей и войн.
– Я бы соврал, если бы сказал, что понимаю тебя.
– Мог бы сказать. Я бы все равно не поверил.
– Тут наши чувства взаимны, – сказал Плачущий. – Я тоже не могу поверить в твою историю.