— Ну, что Пикассо, нарисовал картину? — подойдя к другу, спросил его.
— Ну, в общем, не очень, какая-то несуразность и неправильность — задумчиво и не обращая на подколку, тягуче выдал Николай. При этом жуя кончик карандаша.
— Так ты же и со Слащевым и с Иваничем общался?
— Ага, общался, переводил и все. Не о чем не спрашивали, моим мнением не интересовалось — обидчиво засопел друг — а ты сам, Кашпировский, что надыбал?
— А надыбал, что нет гармонии в сооружении, а такого по определению быть не должно — и изобразил, что отпускаю щелчок — давай еще по разу перепроверим.
Побегав кругами и посовещавшись, отправились к «отцам командирам».
— Нам кажется, эту пару нужно поменять местами вожу пальцем по плану.
— Но они там стояли до нашего прихода. Нет невозможно — вскипел Полесьв.
Слащев надолго задумался, переводя взгляд с меня на Николая. Видя, что мы спокойно стоим и больше ничего не добавляем, произнёс.
— Хорошо завтра попробуем, все равно пока других идей нет.
— А что мы ищем или пытаемся получить? — пытаюсь прояснить ситуацию.
— Должно произойти действие или еще что, мы сами толком не до конца разобрались, вот и перебираем все варианты, и смотрим, сможем ли, что-то добиться — Слащев.
Понятно темнит, и до конца говорить не желает.
Утром, перетащив идолов, все пошли в лагерь, и только мы вдвоем остались изображать стахановцев. Самое плохое, я не понимаю, что мы ищем, а если найдем, что станет с нами. Знать такие тайны не очень полезно для здоровья, как я мог влезть в такую авантюру?
Жарко, отошел в центр прислонился к «тарелке», достал флягу и отхлебнул воды. Подумал и решил умыться. Вода попала на чашу, стекла, на канавку и радугой ударила в идола стоящего напротив. Опа, вот значить для чего углубление по центру, нужно налить жидкости и тогда чтоб нам с Колюней шеи не свернули, как уткам. Говорить, не говорить? Этот индюк, тоже заметил, не смолчит и вряд ли мои доводы подействуют, хотя попытаемся.
— Николай ты мне друг? Вот подумай, мы нашли какую-то хрень и что будет с нами, если это ценное? — попытался я вразумить Николая.
— Да брось ты, ну заберут себе и пусть. Убивать же 20 рыл не будут, а если открытие мирового масштаба, да нас все знать будут и везде приглашать, а девки сами прыгать будут. Нет я скажу пафосно — выдал Коля.
Да… идиот, не лечится. И куда я раньше смотрел, ведь не зря говорят, человека видно в экстремальных ситуациях, только тогда увидишь его настоящего.
У Слащева в палатке попытался отмолчаться, но не удалось. Выслушав Николая и уставившись на меня, констатировал.