Но возлюбленное чадо нежданно стало на путь бунтарства.
— Что это? — Холгер, поморщившись, указал пальцем на голову сына.
В остриженных по плечи темных волосах наследника пестрели четыре тонкие косицы с вплетенными в них разноцветными нитями.
— Многие дети стихий выражают подобным образом свою принадлежность к тому или иному началу, — разъяснил Эйнар. — Шеару полагается носить все четыре цвета.
— Четыре цвета? — желчно переспросил Холгер. — То есть, без красной косички никто не узнает во флейме флейма, и без зеленой — альва в альве? А шеар так вообще не шеар, если не станет рядиться, как шут?
Правитель Итериана прекрасно знал, кто являлся родоначальником подобной моды, и то, что наследник поддался этим веяниям, его не радовало.
— Нет ничего плохого в том, чтобы носить на себе символ своей стихии, — произнес спокойно молодой шеар.
Для какого-нибудь человека отец и сын выглядели бы практически ровесниками, ведь у людей годы резче отпечатываются во внешности, оставляют морщины на лице и серебро в волосах. Но представитель любого из народов Итериана понял бы, что Холгер, высокий, как альв, и смуглый, как флейм, с голубыми глазами сильфа, и иссиня-черными волосами водяного змея, старше наследника минимум на триста лет: слишком наивным кажется рядом с родителем Эйнар, слишком просто глядят на жизнь чистые зеленые глаза.
Зеленые. Такие же глаза, но глубже и мудрее, были у отца Холгера, шеара Вердена, отдавшего жизнь, защищая свой мир от всепожирающей пустоты. Такие же глаза, но недобрые и колючие, увидел правитель девять лет назад, впервые принимая вернувшегося в Итериан мальчишку…
— Сними это, и впредь не смей появляться у меня в подобном виде, — приказал сыну правитель.
Эйнар наравне с отцом принимал участие в борьбе с вечным врагом и не раз демонстрировал невероятные для своих лет таланты, но в глобальных основополагающих вопросах, к коим, очевидно, относилась и прическа наследника, верховенство всецело принадлежало Холгеру.
— Это все, о чем ты хотел поговорить? — спросил младший шеар.
— Нет. Твой брат нас покидает. Вчера Эллилиатарренсаи повторно передала мне его просьбу, и я больше не вижу причин отказывать ему в этом странном желании.
Эйнар воспринял известие с недоумением. Даже полуразрушенный, пораженный голодной пустотой, Итериан в сотни раз превосходил все остальные миры великого древа красотой и силой. А теперь, когда угроза миновала, лишь последний глупец променял бы Дивный край на людской мирок, лишенный благословения стихий и их магии.
— Да, — подтвердил Холгер. — Он уподобился отступникам, которых сам недавно изничтожил.