— Верно, но и Берроуз оказался не в состоянии справиться с чумой. Он тоже был слишком робок, слишком зависим от своих соратников и их решений. И тогда ему на смену пришла военная хунта. Адмирал Хэвлок, Тиг Мартин, этот оборотень Пендлтон, сразу же купивший большинство в парламенте… Все уже почувствовали, как резво они закручивают гайки — полный запрет на китовый жир, расстрел и кремация зараженных на месте, национализация ключевых промышленных предприятий — и это только начало.
Была тишина, и шорох волн издалека, и крики чаек.
— Но даже этого будет недостаточно, Фарли, — Томас посмотрел инспектору в глаза, тот дернул лицом, но выдержал. — Процесс распада зашел слишком далеко, и кто, ты думаешь, будет с ним бороться? Усталый старый адмирал? Вороватый аристократ? Нет, это будут совсем другие люди. Диктатура сменяется лишь более суровой диктатурой — и я не знаю, кто ее возглавит в следующий раз. Принцесса Эмили? Корво Аттано? Кто-то еще? И я уверен, что по сравнению с будущим правителем, наш нынешний грозный регент — не более, чем капризный мальчишка, заигравшийся в кораблики.
— Кстати, что стало с Аттано? — инспектор не слишком искусно съехал со скользкой темы. — Все его высокопоставленные враги погибли, но что произошло потом? Неужели такой человек, как он, мог остановиться?
— Конечно, нет, — покачал головой Томас. — Те, кто помогал Корво, в какой-то момент предали его и попытались избавиться. Они бросили его в Затопленном квартале, отравленного и беспомощного — хорошо, что мы умудрились наткнуться на него прежде плакальщиков. Дауд был удивлен, узнав, что Преступник в Маске и цареубийца Корво Аттано — одно и то же лицо, но… Тут я ступаю на зыбкую почву предположений. К моменту поимки Корво Дауд уже избавился и от Билли, и от Делайлы Копперспун — и это изменило его. Не могу сказать, в какую сторону. Он стал спокойнее. Рассудительнее. Я мог бы даже решить, что Дауд обрел какое-то почти религиозное смирение перед лицом неумолимого рока. Возможно, ему снова являлся Чужой, а может, дело было в чем-то еще, недоступном моему пониманию.
Молодой человек вздохнул.
— Он не приказал усыпить Корво, не оглушил его и не лишил подвижности. Только отобрал оружие и оставил под надзором двух «китобоев»-новичков. Как будто хотел, чтобы тот бежал. Конечно, Корво воспользовался этим шансом — такие, как он, всегда пользуются — и, убив еще Бездна знает сколько наших, схлестнулся с Даудом посреди бывшей Торговой Палаты бывшего Финансового района в Радшоре.
Томас не сказал, что та схватка до сих пор стояла у него перед глазами. Красный плащ Дауда и черный камзол Корво слились в клокочущий вихрь, разрывавший здание на куски, откалывающий осколки от стен и разносящий в труху мебель. Скрежет и звон клинков, выстрелы пистолета Корво, сливающиеся в частую очередь, стрелы из наручного арбалета Дауда, выбивающие из стен щепки. Красное и черное. Мертвая хватка против живой воли. Кровь против смерти.