Мужчина шел, задумчиво глядя перед собой и мерно постукивая палкой. Поровнявшись с ним, дон Энрико перестал насвистывать и шепнул ему на ухо только одно слово:
— Завтра.
Прохожий вздрогнул, но не показал вида, что слышал, не посмотрел даже на молодого художника и поспешил дальше.
II. За свободу Кубы
Залив Санта-Изабель живописно окружен лесистыми горами. Восточный конец хребта врезается в море острым мысов; отвесные базальтовые скалы причудливо изрезаны черными щелями. Во время отлива грозные рифы выступают из волн, словно остатки подводной постройки гигантов Суда далеко обходят опасный мыс. На вершине мыса Пунта-Фернандо стоит старый маяк, а невдалеке от него — деревянная скамейка, откуда открывается широкий вид на залив и город.
К этой скамейке и направлялся пожилой прохожий, которому дон Энрико бросил волшебное слово «завтра». Он миновал таможню, тяжелый неуклюжий губернаторский дом, угрюмое здание госпиталя, в котором помещалась также и тюрьма, и очутился наконец на узком одиноком мысе Пунта-Фернандо. Устало опустился на скамейку и сложил худые руки на палке.
Мутный бессолнечный день клонился к вечеру. Залив был тих и сер. Пустынен был черный мол, к которому от города вела узкая каменистая дорога. Единственная лодка сонно колыхалась у пристани. Слева от мола, на узком песчаном пляже стояли несколько правительственных складов — убогие деревянные постройки, а несколько дальше поблескивали железными крышами солидные здания богатой английской фактории, и далеко протянулся в море крытый помост частной пристани.
Дон Эстебан Ферронда долго всматривался в деревянную колоннаду помоста. Под навесом стояли огромные покрытые мелом бочки, в каких обычно перевозят пальмовое масло. Они четко белели на сером фене залива и черных столбов.
Впалые глаза креола вспыхнули, и смуглое лицо загорелось темным румянцем. Сгорбленная фигура выпрямилась. Грудь высоко поднималась…
Но прошло несколько минут, и глаза дона Эстебана потухли, голова тяжело опустилась на руки. Он ушел в воспоминания, мысленно перенесся на далекий прекрасный остров, покрытый бесконечными плантациями и цветущими садами. Дон Эстебан Ферронда был популярный, всеми уважаемый кубинский адвокат, у него была семья — жена и двое детей. Жили они в старинном городе Баракоа.
На свою судьбу дон Эстебан жаловаться не мог, но кругом он слышал стоны угнетенных. Над прекрасным островом тяготел железный кулак Испании. Тысячи чернокожих рабов трудились на плантациях. «Свободное» население острова было фактически бесправно и находилось в полной зависимости от хищных испанских чиновников. Тяжелое бремя налогов согнуло спину крестьянина. Взятки, подкупы, зверские расправы, политический террор. Общественная жизнь была задавлена.