— Все бумаги уже готовы, и я принес их с собой, — сказал англичанин.
— А! Вот это дело! Сейчас, пусть только мальчишка принесет керосин. Я не хочу стать калекой из-за ваших ста тонн груза…
В комнату вбежал негритенок, держа в руках закопченную лампу. Дон Бернардо окунул толстый палец в резервуар и помазал керосином пораненную ногу, затем посыпал пеплом из сигары. Проделав эту операцию, он вытер пальцы о штаны, залез в миску с салатом, достал кусок помидора, засунул его в рот и запил стаканом пива, а мальчик между тем натягивал ему на ногу носок.
Грязный Давидка встал.
— Вот бумаги! — сказал он нетерпеливо и положил перед усердным чиновником пачку документов.
Дон Бернардо взял бумаги и стал их читать, бормоча себе под нос.
Сидевший у окна Ферронда перестал писать и склонил побледневшее лицо пониже к бумагам, весь превратившись в слух.
— Хорошо, — закончил громко дон Бернардо. — Что это вы посылаете? Какао?
— Нет, пальмовое масло.
— Сколько бочек? Пятнадцать?
Дон Бернардо остановился и внимательно посмотрел на отправителя. Англичанин выдержал его взгляд с невозмутимым спокойствием.
— Да, пятнадцать, — ответил он решительно.
Дон Бернардо беспокойно заерзал в кресле и сдвинул брови. Он уже не в первый раз имел дела с мистером Эдгерлеем, и оба оправдывали поговорку о том, что рука руку моет. До сих пор порядок был таков: когда из Европы приходили товары для фактории Эдгерлея, в партии фланелевых рубашек недосчитывалось целой дюжины, а в ящиках с консервами не хватало нескольких десятков банок. В ящиках из-под пива дон Бернардо нередко находил битое стекло и солому. Естественно, что за такие ящики он не мог взыскивать пошлины с потерпевшего. Эдгерлей постоянно жаловался на небрежность европейских отправителей, но, странное дело, торговых отношений с ними не прекращал.
Зато у дона Бернардо всегда были самые лучшие фланелевые рубашки, великолепные консервы, избыток пива и вина.
По отношению к вывозной пошлине тоже имели место различные неточности, заключавшиеся главным образом в том. что в коносаменте было указано меньшее количество ящиков какао или бочек пальмового масла, чем на самом деле погружалось на судно. Поэтому дон Бернардо теперь встревожился: неужели этот разумный англичанин изменился, заразился какой-то идиотской точностью?
— Пятнадцать бочек? Вы хорошо подсчитали, мистер Эдгерлей?
Городской судья неожиданно припомнил весьма важное дело и поспешно вышел. Дон Бернардо впился глазами в агента.
Но Давид Эдгерлей был попрежнему невозмутим. Единственным признаком волнения было то, что он достал из кармана грязный носовой платок и стал вытирать лоб.