Куцевалов смутился:
— А что я, собственно говоря…
— Нет, ты скажи, что ты имеешь в виду под черновой работой? — в упор спросил его Спиваков.
— Работу с людьми: учить их, воспитывать, жить их заботами…
— А я что, по-твоему, делаю? С утра до ночи, как белка в колесе, а общаюсь с кем? С личным составом. Жену и детей вижу, только когда они спят. Мало?!
— Конкретности нам не хватает, Пал Палыч, неглубоко мы еще пашем, — стоял на своем Куцевалов и рассказал Спивакову о разговоре двух комбатов, невольным слушателем которого оказался. — Что же думают о наших рекомендациях и предостережениях ротные, взводные, не говоря уже о сержантах?..
— Не согласен! — отрубил Спиваков. — Каждый должен свое дело вершить. Если я буду еще с сержантами рассусоливать да командирам подразделений разжевывать и с ложки их кормить — что им-то делать прикажешь? Да меня просто на всех и не хватит! И тебя, комиссар, хочу предостеречь…
Так они в тот раз ни о чем не договорились. Правда, надо отдать подполковнику должное: Спиваков реже стал пользоваться своими излюбленными фразами, больше выслушивал подчиненных, обстоятельнее с ними беседовал. Но все равно ему не терпелось быстрее покончить с «разглагольствованиями» на одной учебной точке и бежать к другой. Видно, в крови его сидел бес подхлестывающий.
Только однажды командир полка развел канитель, волынку, словно сонная муха его укусила. Не так давно это было, когда в полку шла итоговая проверка. Куцевалову активисты доложили: в шестой мотострелковой роте два солдата дали волю рукам. Майор — сразу туда, взял еще с собой общественного дознавателя, врача, секретаря комитета ВЛКСМ. Рота только вернулась с учения с боевой стрельбой, на котором отличилась, и вот на тебе — случай, перечеркивающий все ее старания. Как ни крутили офицеры роты, сержанты, сами виновники происшедшего, драка подтвердилась. Возникла она из-за пустяка, незначительной размолвки между солдатом-первогодком и «бывалым», как он себя сам считал. Многие о ней знали, но не придали этому значения. А конфликт рос, дошло дело до взаимных оскорблений. И вот теперь факт налицо. Вернее, на лицах солдат: у одного губа распухла, у другого под глазом фонарь. В один голос оба твердили, что стукнулись о броню, когда в БМП покоряли полигонное бездорожье. А остальные поддакивали явному вранью, пока не приперли к стенке доказательствами.
— Да вы тут погрязли в ручательствах, друг другу руки моете, мозги компостируете! — распекал Куцевалов командира роты и его заместителя по политчасти. — Пишите объяснительные, оба. А завтра коммунистов соберем и комсомольское собрание…