Как и тогда, машину он оставил на стоянке в центре. Потому что хотел восстановить события того рокового дня в деталях. Знакомый охранник широко улыбнулся:
– Как продвигается расследование, товарищ Мукаев?
– Продвигается.
– А пока, значит, катаетесь? – кивнул охранник на «Мерседес»
– Изучаю технику, – вяло пошутил он.
– Правильно: чего ж добру пропадать?
– Я вернусь примерно через час. Тогда и расплачусь.
Парень кивнул и зашагал к шлагбауму. Все, как тогда: день ясный, но прохладный. Только не весна, а лето.
Он шел в Нахаловку, чувствуя нервное напряжение. Знал, куда идет. Крайний дом по правой стороне, надо постучать в калитку и грубовато пошутить:
– Ну, мужики, где у вас тут спирт, разбавленный водой, по бутылкам разливают?
Так поступил бы следователь Мукаев, но почему так сделал Иван Саранский? А ведь он это сказал:
– Ну, мужики…
Открыл калитку, вошел. Это было вчера вечером. Но кажется, что прошла вечность. Меньше чем за сутки он прожил тридцать пять лет своей прошлой жизни. Он вспомнил все. В доме – тишина. Он поднялся на крыльцо и постучался в дверь:
– Эй, Сидорчук! Илюша! Чуха? Чуха, ты где?
Он Саранский. Иван Саранский. Открыв дверь, снова громко кричит:
– Чуха!
Щелкнул выключателем, зажегся свет.
– Эй, Чуха!
Дверь приоткрыта, за ней ступеньки. Спустившись вниз, он видит картину: Сидорчук висит на батарее в петле, шея свернута набок, под ним пустой ящик. Как врач с большим стажем, он сразу определил, что с момента смерти прошел не один час. Это случилось ночью. Вскоре после того, как он отсюда ушел, Илюша Сидорчук покончил с собой. Что ж, это правильное решение.
Достал мобильный телефон следователя Мукаева, включил, нашел номер в записной книжке, набрал. Это в последний раз.
– Руслан? Ты где? Дома?
– Ваня? Куда ты пропал? Я тебе звоню, звоню. Мобильник отключил. Зоя сказала: с утра уехал. Куда?
– Я нашел Сидорчука.
– Где?!
– У него дома. То есть в Нахаловке.
– Я сейчас группу захвата…
– Не надо. Он умер.
– Как умер?
– Никакого криминала. Похоже, повесился.
– Это же… Считай, что признался.
– Послушай, Руслан, ты скажи Зое… – Комок в горле. Как странно: ощущение, что Руслан Свистунов, Свисток, действительно друг детства, его не покидает. – Нет, ничего не говори. И… спасибо тебе!
– Да что случилось-то?
– Память ко мне вернулась. Просто вернулась память.
– Да ну! Я тебе поздравляю! Маньяков на наш век хватит! Цыпин оклемался, привет тебе от него. На пенсию собирается. А тебя, говорит, будет рекомендовать.
– Кого? Меня? – Чуть не рассмеялся. – Не стоит. Уезжаю я. Насовсем.
– Иван! Ты это… Не дури. Слышь, Ваня?