– Не надо. А для того, чтобы понять, что это мог быть и не тот нож, надо?
– Как это не тот? Как не тот? – заволновался он.
– Видишь ли, какая получается штуковина с этими кухонными ножами, – Руслан тяжело вздохнул. – Делал их лет дцать тому назад местный умелец, в тюрьме немало лет отсидевший, и подобных ножей в Горетовке чуть ли не в каждом доме. И не по одному. С резной деревянной ручкой. И инициалы на ней: «С. Ч.», Саша Черный. Так умельца звали.
– Смешно! Как поэта.
– Какого поэта?
– Был такой поэт, Саша Черный.
– Ну, про поэта я не знаю, да и ты раньше не знал. С лирикой, Ваня, у тебя были проблемы.
– Да? Интересно.
– Я все о прозе. О ноже. Такой нож мог быть у любого – подчеркиваю: любого жителя деревни Горетовка.
– Только у горетовских?
– Свои «поделки» Саша обменивал у местных на самогон. Он им ножи, они ему бутылку. Бартер. Горетовка – большой поселок. Думаю, что далеко эти ножи не уходили. Саша-то давно уже спился и умер. А ножи остались. Знатные ножи. Примечательные.
Иван вдруг отчетливо вспомнил нож. Кухонный, с деревянной рукоятью. Лезвие без ложбинки, рукоять без упора, но размеры солидные. А клеймо на рукоятке выжжено. Буквы черные, неровные. У него тоже был скверный почерк, у этого Саши Черного, не поэта. Хороший нож, лезвие широкое, рукоятка удобная. Да, был такой нож. Сказал Свистунову:
– Да. Точно. Горетовский. В деле Хайкина нож горетовский. Но остальных-то убили другими ножами!
– Вспомнил?! Что он их ножами резал, вспомнил, уже хорошо, а вот что разными… Да, входные отверстия были разного размера. Некоторые узкими, как от стилета. Или от скальпеля. Но почерк один и тот же. Он наносил удары всегда в одно и то же место. Сердечная сумка, аорта, легочная артерия… Он, похоже, выбрасывал их, ножи эти. Как убьет – выбрасывает. Прятал концы.
– Да. Так. Но почему же ни одного не нашли? Так хорошо прятал?
– Почему ни одного? Один нашли. «С. Ч.». Причем в луже крови.
– И это не показалось странным? Что именно его и нашли?
– Кому? Ты тогда десятый класс заканчивал, так что следователя Мукаева еще и в проекте не было. И серийного убийцы тоже. Был единичный случай: пьяная драка из-за бабы, типичная бытовуха. А тот следователь, что направил дело в суд, огород городить не стал. Нож в крови? В крови! А кто лежит рядом с потерпевшей? Убийца! Логично?
– Да. Вполне. А отпечатки пальцев?
– А тут все в норме. Ведь тот, кого посадили, нож в руки брал? Брал. Закуску резал. Хайкин брал? Брал. Он и принес нож в сарай. Этим ножом убили? Он был в крови убитой женщины. И раны на теле нанесены подобным ножом. Но вот тем или не тем…