— Я тебя предупреждал: в казино ты соваться не должен. Был ведь разговор на стрелке, — сказал Кошелев, слегка морщась от боли. — Ты какой-то непонятливый, Бунчук. Замочить тебя, что ли, в самом деле?
Бунчук молча сверлил его яростным взглядом.
— За казино с тебя штраф, — продолжал Кошелев. — Твой наезд дорого обошелся. Ты же клиентов распугал.
— А за это кто платить будет? — буркнул Бунчук, кивком показав на лежащих охранников.
— Да они оклемаются. Ну, может, пару недель полечиться придется. Дашь им бюллетень. Мы чисто работаем. А ты меня по-настоящему замочить хотел. Значит, так: платишь неустойку — пятьдесят лимонов, прямо здесь, сейчас, тогда мы уходим. Я знаю, у тебя есть. Считаем, что вопрос исчерпан. Согласись, Бунчук, ты не прав. Предупреждал я тебя: с нами вязаться не надо. Ну как, платишь?
Бунчук злобно ухмыльнулся.
— Плачу, — он показал пальцем в угол комнаты. — Кейс в стенном шкафу. Там шестьдесят лимонов.
Кошелеву принесли кейс, он открыл, перебрал банковские упаковки, вытащил и бросил на колени Бунчуку две пачки пятидесятитысячных купюр.
— Лишнего нам не надо.
Все это время Славич с растущим недоумением следил за происходящим.
— Что здесь творится, Кошелев? — негромко спросил он, уже зная ответ.
— И еще одно, — сказал тот, мельком взглянув на Славича. — Хочу тебя попросить: ты моих дружков не трогай. Дом на Красноуральской оставь в покое. Человек живет тихо, никому не мешает. Зачем ты беспредельничаешь?
Бунчук раздраженно отшвырнул пачки денег в угол дивана.
— Не много ли ты на себя берешь, Кошелек? Дома — это мои дела, я никому дорогу не перебегал.
— А кто спорит? — пошевелил Кошелев здоровым плечом. — Ясно, что твои, занимайся на здоровье. Только на друзей моих не наезжай. Дом на Красноуральской ты оставь, я просто прошу как человека. Друзья — святое дело, сам понимаешь.
— Ты знаешь, сколько я на этом потеряю, Кошелек? В этот дом уже очень большие бабки вложены.
— Да брось ты, — вздохнул Кошелев. — Ничего ты не потеряешь. Сдашь эти квартиры с наваром, а то я не понимаю. И не говори мне, что не вернешь свои бабки.
Он подумал немного, потом снова открыл кейс и вытащил еще две пачки.
— Свое плечо я тебе прощаю. А моего дружка больше не обижай. Договорились? Это в твоих же интересах, Бунчук. Ты ведь человека совсем достал. Если бы я не вмешался, он бы тебя сделал, точно говорю. Валялся бы ты с пулей во лбу. У нас он одним из лучших был. Ну, сам подумай, даже если бы ты его убрал — тут только один вариант, сломать его не получилось бы, — разве тебе бы это простили? За него мы тебя бы немедленно достали. Не я, так другие, у него друзей много, мы своих не забываем. Так что я улаживаю очень серьезный конфликт, оказываю тебе, понимаешь, услугу. И задаром.