Теория везения (Адамс) - страница 58

Я пошел к своему врачу в клинику Kaiser, он отправил меня к другому доктору, специалисту по такого рода болезням. По счастливой случайности, один из лучших докторов в мире в этом вопросе работал в Kaiser, а его офис находился через дорогу от моего дома.

Давайте задержимся на этом моменте. Единственный человек среди более шести миллиардов людей, который мне был нужен, один из самых известных специалистов в нужной области работал в двух шагах от меня. Никогда не говорите, что вы понимаете, как все устроено.

Я поговорил с доктором, и через минуту он поставил мне диагноз. Это называлось фокальная дистония, обычно возникающая у людей, постоянно выполняющих повторяющиеся движения пальцами, которая часто встречается у музыкантов, чертежников и людей подобных профессий.

«Как мне вылечиться?» — спросил я. «Смените работу, — ответил он мне. — От этого не лечат».

Я вышел из кабинета доктора с чувством, что моя жизнь разрушена. Мечта делать комиксы всю оставшуюся жизнь потерпела бы крах, если бы я не был первым человеком на земле, победившим фокальную дистонию.

Какова была вероятность?

Потребовалось несколько дней, чтобы вернулся оптимизм. Мой оптимизм похож на старого кота, который любит исчезнуть на несколько дней, но я всегда знаю, что он вернется. И честно говоря, события моей жизни до этого момента заставляли меня чувствовать себя освобожденным от законов теории вероятности, что придавало сил моему оптимизму. Если вам нужно более научное объяснение, могу только сказать, что, возможно, я плохо понимаю закономерности, или, быть может, у меня избирательная память, или я забываю неприятные моменты. Как бы вы ни объясняли свое восприятие, всегда есть место для надежды, а в надежде есть практический смысл. Мне неважно, как часто воплощаются мои далеко идущие планы, — возможно, чаще, чем может зафиксировать мой несовершенный мозг; я должен сказать одно: часто или нет, но это происходит.

Если посмотреть реалистично, каковы были мои шансы стать первым человеком, излечившимся от фокальной дистонии? Один на миллион? Один на десять миллионов? Мне все равно. Этим человеком оказался я. Благодаря ли моему странному жизненному опыту или еще более странным генам, я привязан к мысли, что со мной все будет хорошо, несмотря на то, что это кажется маловероятным.

Во время следующего визита доктор спросил меня, не желаю ли я принять участие в экспериментальном лечении, примкнуть к другим подопытным кроликам, с которыми он тогда работал. Я согласился. Неделями я делал различные упражнения для рук, посещал физиотерапевта, занимался медитацией, анализировал результаты кожно-гальванической реакции, занимался гипнозом и делал все, что имело хоть каплю смысла. Ничего не помогало, даже близко.