Железнодорожные пути тоже были не для использования. Видимо, с царских времен к ним не прикасались; поезда передвигались с черепашьей скоростью; рельсы поднимались и опускались, как качели. Передвижение, перевозки были слабыми, хотя расширение путей было сделано с необыкновенной расторопностью.
Окончательно все губила необходимость перегрузок и пересадок личного состава. Когда мы достигли Буга, надо было пешком спускаться до самой глубины долины и подниматься по ее склонам грязной обходной дорогой на много километров. Этот путь был настоящей рекой: мы шли по колено в воде. И вот в таких условиях через разрушенные мосты надо было перевозить подкрепления для армии группы «Юг».
Немецкие армии были брошены на восток как в открытую могилу. Однако эта смелая операция определенно удалась бы, если бы война закончилась в очень короткий промежуток времени. Победоносные войска как-нибудь разобрались бы с проблемами на месте. Инженерные войска на свежую голову организовали бы сообщение с тылом, укрепили бы, обустроили дороги, навели мосты за несколько месяцев; это не было бы драмой.
К несчастью для Рейха, война не закончилась в сроки, намеченные командованием. Дивизии еще пытались идти вперед, но осенний потоп полностью захватил степь. Обмундирование, снаряжение, горючее, необходимые подкрепления неделями тащились по России, расчлененной осенней распутицей.
Армия, которая сражается в бездне. И к тому же приближалась зима. В 1812 году точно в такое же время Наполеон с болью в душе вынужден был решиться оставить Москву.
Но армии Рейха останутся в России. Однако речь в данном случае шла не об одной стреле прорыва, не об отдельном наступательном клине, но о целом фронте в три тысячи километров, простиравшемся от Белого до Черного моря!
Когда мы видели пустые вокзалы, разрушенные мосты, грузовики, утопавшие в грязи, мы не могли отогнать наши мысли о сотнях тысяч людей, брошенных вглубь России, которые должны были попытаться сделать то, что Наполеон не осмелился предпринять: продержаться, несмотря ни на что, среди голой степи, имея впереди себя врага, а сзади пустыню со снегом, что валил с небес, и с морозом, что разъедал тело и дух.
И тем не менее у нас была такая вера в непогрешимость и мудрость верховного немецкого командования, что мы не предавались излишним сомнениям и размышлениям. Война еще могла закончиться здесь до наступления больших холодов. Если нет, то все (видимо) было предусмотрено, определено, как и всегда.
Мы перегрузились в другой эшелон после того, как пересекли залитую долину Буга. Днем местность была спокойной, но ночью по поездам стреляли. Утром вдоль путей мы замечали трупы советских солдат. Они пытались организовать одиночное, неорганизованное сопротивление. Это были отдельные выпады. Их выгнутые дугой тела лежали в длинных фиолетовых шинелях.