Кухонная печь располагалась рядом с дверью, чтобы изба с маленькими закрытыми окнами и с низкой крышей сохраняла немного свежего воздуха. На свежем воздухе в тени тополей или акаций мы вкушали наш сытый быт, ободряемые крестьянкой, по несколько раз возвращавшейся к нам с нагруженными руками и помогавшей потрошить и поджаривать птицу.
Наши солдаты после изнурительных ночных маршей быстро восстанавливали свои силы. Они были ни при чем, люди страны Гермесов. Им удавалось поглощать и переваривать неслыханное количество пищи. Я знал таких, которые по прибытии регулярно съедали на завтрак килограмм нежного сала. Я видел двоих, которые за три дня проглотили выводок из двадцати одной курицы от зоба до гузки. Многим удавалось в промежутках проглотить целого гуся в девять часов утра! Один из наших молодых офицеров однажды на моих глазах наполнил зоб тремя десятками яиц.
Они смачивали этих заморенных червячков кружкой молока, потом засыпали, сытые, с открытым воротом, как на картинах старой Фландрии.
К сумеркам, прежде чем уйти, эти наши вертела съедали много картофеля, редиса и зелени. Крестьяне сопровождали нас до околицы станицы, равно впечатленные как нашим аппетитом, так и нашей приветливостью.
Во время всего наступления у нас не было ни одного неприятного инцидента. Нас принимали по-семейному. Не зная, как попрощаться с нами, эти славные люди часто благословляли нас. Охраняемые благословениями этих чистых сердец, мы, счастливые, отправлялись в путь среди огромных полей подсолнухов.
* * *
Постоянно находясь на марше, мы иногда нагоняли какое-нибудь отступавшее подразделение. Стычки были короткими.
Продвижение должно было осуществляться в таком ритме, что после каждой такой стычки было физически невозможно похоронить останки убитых врагов.
Таким образом, наш путь был отмечен лежащими ужасными трупами. При пятидесятиградусной жаре тела убитых перед нами налетами «Юнкерсов» разлагались и за три дня превращались в жижу, затем их мумифицировало солнце. Убитые лошади издавали ужасный запах, надо было затыкать ноздри за сто метров. Животы их представляли собой чудовищные шары, реки зеленоватых червей сновали взад-вперед. Убитые большевики были чернее негров.
Тысячи, десятки тысяч советских солдат сдавались. Они больше не могли. По правде говоря, мы вели наступление больше ногами, чем винтовками. Многие из наших легкораненых оставались в дороге. Это почти не имело значения. Они догонят нас позже. Советских солдат мы подбирали. Они тысячами сидели, обсасывая свои голые и кровоточащие пальцы ног.