Когда мы входим в дом, родители уже легли спать. Мы оба замерзли, наша одежда влажная от сырого морского воздуха.
В кухне Диллон жадно выпивает целую пинту воды.
– Кого ты искал? – спрашиваю я. – В тот день?
Диллон смотрит на меня, сдвинув брови, выходит и поднимается наверх, в свою спальню.
А я лежу на диване и слушаю, как Эдди рассказывает мне разные шутки – до трех часов ночи. На все шуточные вопросы он дает неверные ответы, но мне все равно. Я держу его внутри себя.
Мне бы хотелось и Тэя взять внутрь себя. Я бы взяла, но не знаю, как проникнуть в его голову.
Мы долго не понимали, что не так с Эдди. На самом деле никто не знал наверняка, что с ним. Он был неуклюжий, неловкий, а я была почти на голову выше него. Он многого не понимал и все время смущался и огорчался.
«Мальчики всегда развиваются медленнее девочек», – говорили все подряд – наши родители и сплетники в нашем городке, когда мы выбирались на прогулку или по магазинам, и местные врачи, и врачи в больнице Инвернесса.
Я притворялась, будто плоховато бегаю, притворялась, что падаю. Бывало, я роняла и разбивала стаканы и нарочно плохо выговаривала слова, чтобы вокруг не думали, что Эдди – другой, не такой, как все. Но я не могла так делать вечно. И я не понимала, почему Эдди все дается с таким трудом. Дома я продолжала притворяться, но мне не хотелось, чтобы другие люди думали, будто я тупая или неуклюжая, поэтому в школе я всем начала показывать, что умею делать то и это. Но когда я как-то раз выиграла забег на пятьдесят метров, я спрятала от родителей золотую ленточку.
Наконец учительница второго класса начальной школы решила что-то предпринять насчет Эдди. Она вызвала психолога-трудотерапевта. Мы с Эдди прошли через множество тестов. Мне эти тесты делать было необязательно, но я сама хотела. Мы должны были брать деревянные шарики и кирпичики и засовывать их в разные дырочки или укладывать в коробки. Мы должны были повторять фразы и делать много чего разного – например, прыгать на месте и со скакалкой. Что там было еще – я не так уж хорошо помню. Потом мама долго разговаривала с этим трудотерапевтом, а мы с отцом сидели в машине. Эдди хотел послушать детские стишки, но отец не пожелал включить СО. Он очень тихо и спокойно сидел за рулем, а Эдди возил машинки по моей руке, вверх и вниз. Наконец отцу это надоело, и он привел нас в школу. Мы сидели рядом с кабинетом, и нам все было слышно.
«Такое просто происходит, миссис Мэйн. Это не ваша вина».
«Мы можем назначить ему ряд препаратов, чтобы он вел себя спокойнее».