— Представляешь, с тех пор как я ушла у неё ни одного приступа не было, — обиженно ворчала бабуля. — Нет, я, конечно, рада, просто…
К обеду я выбралась на прогулку, надеясь, что променад на свежем воздухе поможет расслабиться. Увы, не помог. Я бесцельно бродила по лесу, наполняя зерном опустевшие за сутки птичьи кормушки. Плеер, включённый на полную громкость, безжалостно терзал слух мотивами хитов отечественной и зарубежной эстрады в стиле рэп и тяжелый рок. Нет, я не поклонница данного музыкального жанра. Такая музыка хороша тем, что значительно снижает мою природную сверхвосприимчивость, но сейчас и это проверенное средство оказалось неэффективным.
Устав бороться с собой, я отключила плеер и вернулась домой. Да и небо снова неприветливо хмурилось, обещая с минуты на минуту разразиться очередной порцией осадков. Июнь выдался на редкость дождливым.
У дверей моего подъезда высокий молодой брюнет в форме полицейского беседовал с двумя рабочими из семнадцатой квартиры. Я почувствовала лёгкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Неужели кто-то из соседей всё же пожаловался на этих возмутителей спокойствия? Было бы не плохо, но… интуиция подсказывала — дело не в них, а во мне. Они меня тоже заметили.
Один из рабочих, тот с которым я столкнулась вчера вечером, показал рукой в мою сторону. Полицейский обернулся и расплылся в широкой неприятной улыбке. Точнее улыбка была красивой, как и лицо, но и от того, и от другого за версту веяло фальшью наспехсбитых декораций. Он мне не понравился.
— Гражданка, Мелихова, добрый день. Старший лейтенант Денис Владиленович Громов, можно с вами побеседовать? — он показал удостоверение и, оглядевшись по сторонам, добавил: — Не здесь. В каком-нибудь тихом месте.
— Поверьте, здесь как раз самое тихое место в доме. У нас там затяжной, сложный и, похоже, вечный ремонт. — Я мило улыбнулась рыжему, тот обиженно надулся в ответ и повернулся к Громову.
— Мы пойдём, работать нужно.
— Секунду. Вы подтверждаете, что видели вчера эту девушку с гражданкой Мелиховой? — Громов сунул ему под нос фотографию.
Глеб криво усмехнулся:
— Да, вчера примерно в начале девятого она выбежала из квартиры гражданки Мелиховой в о-очень расстроенных чувствах, — сообщил он, скрываясь в подъезде. Второй рабочий направился за ним.
Я почувствовала, как горло медленно сжимает спазм, словно чьи-то сильные руки или петля удавки, и выхватила у него фотографию. Изображённая на ней девушка была мне хорошо знакома.
— Валя? Где она? Что с ней?!
— Вообще-то я надеялся узнать это от вас, — хмыкнул Громов. — Последняя запись в её ежедневнике гласит: 20–00: Злата — приворот. Что бы это значило?