Он снова скривился от презрения.
— Ну, разумеется, помогаешь. Шарлатанством и вымогательством!
Так, с этим всё ясно. Я решила сменить тему:
— Послушай, родителей не выбирают. Думаешь, мне сладко жилось все эти годы? Ты потерял мать, а я потеряла всё: имя, семью, дом, даже право жить нормальной жизнью.
— Вот именно — от таких мытарств и с катушек слететь недолго. Это мотив начать мстить гражданам за свою загубленную жизнь. У твоего отца, насколько мне известно, тоже было трудное детство: он ведь вырос в детском доме.
Вот теперь я удивилась и осторожно уточнила:
— То есть твоя цель — убедиться, что я не опасна для общества?
— Ты — опасна, — отрезал спортсмен. — Пословица про яблочко и яблоньку не на пустом месте сложена. В твоей ДНК набор его генов. Это как мина замедленного действия: рано или поздно всё равно рванёт. У тебя сорвёт крышу и история повторится!
— Не убедил. Крышу может сорвать у любого человека.
— Наверное, но у тебя, благодаря генетической предрасположенности, шансов гораздо больше, чем у кого-либо другого. Даже если этого не случится с тобой, твои дети унаследуют тоже генетическое проклятье и, можешь не сомневаться, однажды оно проявится! — ледяным тоном объяснил Войнич.
Стало не по себе. Я и сама много об этом думала.
— Ген маньяка, как и наследственная предрасположенность к насилию, не более чем теория. Нет никаких обоснованных доказательств того, что потомки маньяков обязательно становятся маньяками.
— И это тоже не более чем теория!
— Значит, решил истребить меня, как генетически опасный вид?
Он кивнул, соглашаясь:
— Очень опасный!
— А если я докажу, что от меня одна сплошная польза, отстанешь?
— Польза от тебя? — Войнич поморщился, словно услышал что-то крайне непристойное.
— Не суди предвзято. Сначала посмотри, чем я занимаюсь, а потом решай опасно это или полезно!
— Каким образом?
— Поработай моим ассистентом, — предложила я.
Мера, конечно, вынужденная и малоприятная, но так у меня появится хотя бы небольшой шанс выторговать нейтралитет и невмешательство в мою жизнь.
Лицо спортсмена некрасиво скривилось в брезгливой гримасе.
— Совсем свихнулась?! Предлагаешь мне обманывать людей вместе с тобой?! — возмущённо взвился Войнич.
— Вообще-то спасать. Лечить, если точнее.
— А вот и наследственная предрасположенность: твой отец тоже лечил вплоть до летального исхода! Убирайся! — В голосе спортсмена звенели ярость и презрение, в серых глазах застыл лёд.
Я вдруг почувствовала необыкновенную усталость и апатию. Его не переубедить. Он ненавидел меня шестнадцать лет, теперь это уже не просто привычка — мировоззрение.