— И… он выжил?
— Да, отделался переломом обеих ног, других подробностей здесь нет.
— Когда это было?
Он сверился с бумагами:
— В 1990-ом.
— Странный мотив. Разве за такое мстят, спустя семь лет?
— А он и не мстил. Георгий Трубачёв вместе с семьей гостил у родни на Алтае с 13 по 22 июня. Родственники это подтвердили.
— Тогда выясни, у кого была возможность воспользоваться машиной в его отсутствие.
— Как? Может он и сейчас где-нибудь в Алтайской области проживает!
— Ну, у тебя же свои методы, — ехидно напомнила я. — Я в тебя верю, партнёр. Приступай, срок подачи информации остаётся прежним — два часа.
Он недовольно поморщился — не привык получать распоряжения, но промолчал и, сунув мне руки папку с делом, нырнул в машину.
* * *
Войнич был непривычно молчалив. Выяснил, что мне удалось узнать, бросил вскользь, что Громов не похож на того, кто работает исключительно за звёздочки и больше не сказал ни слова. В Лесогорск мы возвращались в гнетущей тишине.
Несмотря на всё вместе пережитое, от него по-прежнему исходили волны негатива в мой адрес. Конечно, далеко не такого резкого, как в самом начале и всё же ощущения были не из приятных. Я улавливала их как радар и поэтому предпочла расположиться на заднем сидении. Он это никак не прокомментировал и, кажется, тоже был рад образовавшемуся между нами расстоянию.
На остановке у окраины села стояла встреченная мной в больнице уборщица с большой клетчатой сумкой в руках. Завидев приближающийся джип, она протянула руку — жест, не требующий перевода — пароль любого автостопщика.
— Останови, пожалуйста, — попросила я Войнича, опуская стекло. Узнав меня, женщина расплылась в благодушной и немного смущённой улыбке — так улыбаются дети, получив неожиданный подарок. — Ещё раз здравствуйте, вам куда?
— В Лесогорск, к сестре еду, — женщина подошла поближе и просительно посмотрела на меня и Алана. — Подвезёте? Я за бензин заплачу.
— Конечно, — в моём взгляде, обращённом на Войнича, наверное, читалась не меньшая просьба.
Не знаю, что он подумал, но возражать, когда я открыла заднюю дверцу и пригласила невольную попутчицу сесть рядом со мной, не стал. Даже бровью не повёл и глаза по привычке не закатил.
— Мы ведь так и не успели познакомиться, — завела я непринуждённую светскую беседу. — Меня Злата зовут, а вас?
— Варвара я, Михасёва, а лучше просто баба Варя — так меня здесь все кличут.
Ну, конечно, таинственная баба Варя не раз фигурировала в воспоминаниях Татьяны, как знакомая Малининых, закармливающая Ларису пирожками. Вероятно, это она и есть — по описанию всё сходится.