Шар вернулся к Сильвии.
— Надо ли нам сейчас обсуждать «Доводы рассудка»? — спросила она. Ответ был: «Не все разделяют твою страсть к сухим листьям».
— Ты не встряхнула, — упрекнула ее Аллегра. Зазвонил телефон; она встала и пошла в дом. — Приступайте, — сказала она, уходя. — Я через секунду.
Сильвия положила шар, взяла свою книгу, отыскала нужный отрывок.
— Мне не понравилось, — начала она, — как по-разному Остен относится к смерти Дика Мазгроува и Фанни Харвил. Для сюжета очень удобно, что жених Фанни влюбился в Луизу, так как теперь капитан Уэнтуорт может жениться на Энн. И все же видно, что Остен это не совсем одобряет. — Сильвия зачитала: — «Бедная Фанни! — говорит ее брат. — Она бы его так быстро не забыла!» А по Дику Мазгроуву никто не плачет. Потерять сына не так печально, как невесту. Остен никогда не была матерью.
— Остен никогда не была невестой, — возразила Бернадетта. — Разве что одну ночь. Слишком мало, не считается. Значит, сын или невеста — не в этом суть.
Над крыльцом летала муха, жужжала вокруг ее головы. Большая, шумная, медлительная, назойливая. Назойливая для нас, по крайней мере. Бернадетте она, похоже, не мешала.
— Дело в достоинствах покойного. Дик был никчемный, пропащий мальчик. Фанни — необыкновенная женщина. Человек должен заработать память о себе. Все «Доводы рассудка» об этом — кто чего достоин. Эллиоты, потомственные аристократы, в подметки не годятся морякам, которые всего добились сами. Энн на голову выше своих сестер.
— Но Энн была достойна большего, нежели получала, — сказал Григг. — Не считая самого конца. Как и покойная бедняжка Фанни.
— Мне кажется, все мы заслуживаем большего, нежели достойны, — отозвалась Сильвия, — если понимаете, о чем я. Пусть мир будет великодушным. Мне жаль Дика Мазгроува, которого никто не любил больше, чем он заслуживал.
Минуту мы молчали, слушая жужжание мухи и размышляя каждый о своем. Кто нас любит? Кто любит нас больше, чем мы заслуживаем? Пруди вдруг потянуло домой, к Дину. Она осталась, но решила сказать ему, что чуть не ушла.
— В других романах Остен смертей не так много, — заметила Джослин. Она уже без спроса угощалась сахарным печеньем Григга. Быстро! — Интересно, насколько ее занимали мысли о собственной смерти.
— А она понимала, что умирает? — спросила Пруди, но ответа никто не знал.
— Слишком уж мрачное начало, — сказала Бернадетта. — Я хочу поговорить о Мэри. Я обожаю Мэри. Не считая Коллинза в «Гордости и предубеждении», и еще леди Кэтрин де Бург, и мистера Палмера в «Чувстве и чувствительности», и, конечно, мне нравится мистер Вудхаус в «Эмме», но, не считая их, из всех комических персонажей Остен — она самый мой любимый. Вечно она жалуется. Вечно утверждает, что ею не дорожат, ее используют.