И наконец, к больничному комплексу относился двухэтажный белый домик, также на вид весьма приятный, — в нем располагалась администрация, включая и кабинет Главврача.
Вот и все. Как вы сами видите, во всей этой Больнице не было ничего зловещего. Или было, но немного. Кто знает, зачем я начал с этого — со страхов и ужасов? Может, потому что мое первое впечатление о Больнице было зловещим. Может, во мне говорило предубеждение. Но я определенно это чувствовал: в громадном, чистом и красивом парке с акациями и буками, рядом с бараками и особенно около главного корпуса, сильно веяло холодным духом Безумия. Я его чувствовал. Все его чувствовали.
Такой и была Больница. И теперь я предоставляю ее своему Безумию, покой которого временами нарушается лишь одиноким криком очередной шизофренички.
Я вошел в Белый домик. Еще тогда я почувствовал, что название этого корпуса должно писаться с большой буквы. Поскольку в нем находились кабинеты главврача доктора Г. и администрации.
Администрация большой психиатрической клиники — это структура, достойная по крайней мере еще двух романов. Весьма неприятная структура. Она состояла из двадцати чиновниц самого разного калибра. Двадцать орудий порядка против Безумия. Уже при входе мне показалось, что они создавали собственное Безумие, которое доили, как корову. Из своего скромного опыта я знал, что любая администрация — это самодостаточное и опасное существо, которое создает свой мир, свой микрокосмос, плодится и паразитирует в этой среде. Весь остальной одинокий и запутавшийся мир кружит около замкнутой на самой себе, герметичной и засасывающей всё и вся Администрации.
У Больницы также имелся свой маленький административный космос, который существовал, как мирный остров в неспокойном болоте Безумия. А кабинет доктора Г. находился в самом центре этого острова. Бум.
К Главврачу я вошел на цыпочках. Или на пятках. Я нервничал и очень волновался. Был готов драться с каждым встречным, а также обнять каждого встречного. Вы же видели ребенка, который ждет реакции взрослых, чтобы заплакать или засмеяться в унисон с ней. Если бы доктор Г. принял меня благосклонно и радушно, я бы наверняка растаял и с удовольствием повизгивал в приливе подобострастия. Поведи он себя недружелюбно, я бы рычал, как злой беспризорный пес, и кусал. Естественно, самого себя. Прикусывал бы свой язык. И свое собственное самолюбие.
Доктор Г. сидел спиной к двери. И он не был ни радушным, ни неприветливым. Все его внимание было приковано к монитору. Он играл в компьютерную игру и тихо пыхтел.