Я пробралась к центру термальной купальни. От резкого жара по плечам поползли мурашки. Дюжина бумажных фонариков вдоль каменной кромки освещали небольшую пещеру, покрывая серебром рябь на воде и отбрасывая на заднюю стену угловатую тень Мадины. Сидевшая на грубых ступенях купальни жена лекаря оберегала мое уединение и ждала, когда я закончу купаться, чтобы сопроводить меня обратно.
Я раскинула руки на поверхности воды и расслабила мышцы, нежась в тепле и благословенной тишине. За пробуждением Киго последовал шквал официальных представлений и военных отчетов, затянувшихся, казалось, на несколько часов. К счастью, муж Мадины вмешался и настоял на том, чтобы императору и его нейзо дали шанс поесть и помыться, прежде чем приступать к разработке стратегии.
При мысли о Киго меня захлестнуло волной удовольствия. И я погрузилась глубже в воду, как будто воспоминание о поцелуе было высечено на моем теле, так что любой мог увидеть. Затем закрыла глаза и вновь пережила каждое мгновение нашей близости. Желание Киго ошеломляло своей силой, но от воспоминаний о моей собственной неодолимой жажде щеки запылали еще жарче.
Киго счел меня бесстыдницей? Долана как-то сказала, мол, мужчин пугает женская страсть. И я понимала почему, так как и сама испугалась своих чувств. Я подумала о сладостном прикосновении Киго к моему запястью, о взглядах украдкой, пока Виктор официально приветствовал императора и рассказывал о спасении нашего отряда. Всякий раз, когда наши глаза встречались, казалось, будто губы Киго вновь прижимаются к моим. И я видела на его лице те же чувства. Откуда такой накал, когда мы даже не прикасаемся друг к другу?
Я встала, с облегчением отдаваясь во власть прохладного воздуха. Возможно, наша реакция друг на друга и не наша вовсе. Вдруг за всем стоит Кинра? Я рассмотрела этот вариант со всех сторон, не зная, радует он меня или огорчает. Я ведь вытащила из кармана посмертные таблички, прежде чем дотронуться до императорской жемчужины. И все же протянуть руку меня заставила некая сила – во многом та же, что двигала мною прежде.
Согласно тому, что Дела прочла в красном фолианте – теперь потерянном вместе с ней, – Кинра была продажной женщиной, запутавшейся в отношениях с императором Дао и другим мужчиной. Что, если нас с Киго накрыло отголоском тех страстей? Я уставилась на темную воду, пытаясь примирить свои чувства с мыслями. Было бы гораздо проще, если бы эту вспышку желания удалось списать на мою прародительницу. Мы с Киго двинулись бы дальше – просто союзники, не более. Но испытанные мною эмоции явно не чужие и точно не пятисотлетние. И если честно, мне хотелось, чтобы и страсть Киго принадлежала исключительно ему.