– Но это неправильно!
Я потянула Делу назад, но она дернула меня за руку, вынуждая приноровиться к ее быстрому шагу.
– Мужчины не желают, чтобы женщины суетились рядом, напоминая им о жизни и милосердии, в то время как они должны поддаться агрессии и жестокости.
Я подумала о Кинре: не все женщины воплощают жизнь и милосердие. А как же я сама? Я едва знала, как быть женщиной, и после бойни в поселке меня вряд ли можно назвать символом жизни. Но даже если так, Юсо призывал к убийству. А император согласился на это. Я стиснула кулаки.
Дела протолкнула меня через красные дверные флаги. Одинокая лампа на стене почти погасла, погрузив переднюю в полумрак. Я напряженно прислушивалась к происходящему во дворе, одновременно и страшась звуков, которые могли проникнуть в наше затхлое убежище, и зная, что должна их услышать. Но утреннюю тишину нарушали лишь птичьи трели да мычание наших волов.
– Ты ранена? – Дела уже тащила меня к лестнице.
– Только рука, – вздохнула я.
Я подняла руку, дабы осмотреть порез. Жемчужины на предплечье сдвинулись, крепче прижимая фолиант к коже, и впервые меня испугали их щелчки и объятия. Если мечи Кинры жаждали смерти императора, то какова же цель ее дневника? Вдруг им тоже управляет ган хуа – отрицательная энергия, выделенная из хуа и нацеленная на императора? Без своей противоположности, положительной энергии лин хуа, ган хуа может оказаться смертельно опасной. Я подавила растущую панику. Все мои надежды зиждились на дневнике изменницы. Даже если там и содержится секрет драконьей силы, он все равно бесполезен – словам женщины, пытавшейся убить императора и пронесшей свою ненависть сквозь пять столетий, веры нет.
Нельзя рисковать, таская с собой книгу, чья сила может змеей пробраться в мои мысли и захватить их, как недавно мечи.
– Моя леди?
Мы с Делой обернулись. У задней двери стояла Вида.
– Мы с Солли отловили несколько лошадей гвардейцев. И я собрала в седельные сумки все, что сумела.
– Хорошо, – кивнула Дела. – Где наша одежда? Леди Эоне нужно платье. И лечение.
А еще нужно убрать фолиант подальше от моей руки – подальше от меня. Горло сжалось, словно от утраты. Фолиант был моим постоянным спутником последние несколько недель, символом надежды и силы. Казалось, будто меня предал верный друг.
Вида поманила нас на конюшенный двор. Снаружи пахло лошадьми, зерном и навозом – приятная перемена после запаха пролитой крови и выпущенных кишок. Я глубоко задышала, надеясь побороть отчаяние, грозившее захлестнуть меня с головой. Если я не могу доверять дневнику, то как сумею подчинить свои способности?