— А твоя родственница, Зита? — съязвила Сандра.
— Что ты, это было умопомрачение. Да ты и сама знаешь, что я хотел лишь завладеть ее богатством, а потом…
— Что потом? — оборвала его Сандра. — А потом забыть меня, бросить. Хорош гусь, нечего сказать.
— Ну прости, Сандра, я не хотел. Думал, так будет лучше. Скажи мне, как отсюда вырваться, что сделать? И много ли мне дадут? — затравленно озираясь, умолял ее Ранджит.
Сандре было жаль его, и она сменила «гнев на милость».
— Тебе вменяется похищение, насилие и афера. Можешь влететь в десятку.
— Не может быть! Сандра, ты шутишь?
— Я говорила с адвокатом и пришла сюда не шутить, — и, понизив голос, она продолжала:
— Я советовалась с Юсуфом, и он велел тебе при любом исходе дела забыть о том, что ты выполнял его поручение. Это раз. Во-вторых, любыми ухищрениями добейся хоть небольшого прощения и снисхождения со стороны пострадавшей. Натрави свою сестренку на ее супруга, пусть он повлияет на Зиту. И пообещай мне, что ты так и сделаешь. Когда ты отсидишь минимальный срок в тюрьме, мы оставим Бомбей и переедем ко мне, в Калькутту.
— Не понимаю! Все ты хорошо говоришь, Сандра, но причем здесь Калькутта?
— Дело в том, что продюсер Калькуттской киностудии предложил мне ангажемент на съемку фильма, в котором я буду играть одну из главных ролей. Денег будет куча. Здесь, в Бомбее, я со всеми переругалась. Говорят, что я стала стара.
Мы купим, а вернее, я куплю для нас с тобой дом. Только обещай, что ты женишься на мне! — с лукавой улыбкой сказала Сандра, взмахнув длинными ресницами.
— Конечно, Сандра, я готов хоть сегодня, сейчас…
— Свидание окончено! — металлическим голосом объявил надзиратель.
— Сандра, свяжись с Каушальей, пусть она обо всем попросит адвоката Гупту.
— Хорошо, — вставая, пообещала Сандра. — А ты подготовь письменное извинение своей Зите и найди возможность передать мне. Я, может, сумею к тебе прорваться еще раз. Все! Целую, милый!
— До встречи, Сандра!
В камере он почувствовал, что блеснул луч надежды. Что с ним будет и что его ждет, он не знает. Неизвестность — мучительная вещь. Своим непроницаемым мраком она губит любые светлые надежды…
Голубое шоссе, залитое солнцем, быстро исчезало под колесами. Вправо шла дорога на Мадрас, обсаженная кактусами.
Путешественники молча, как зачарованные, смотрели по сторонам. Мелькали деревья белого и красного сандала. Прямо перед ними, сквозь ветровое стекло, синели в легкой дымке Западные Гаты. Слева тянулись бесконечные плантации хлопчатника, между кустами которого проглядывали бобовые культуры: архара и грэма. Сезам, лен, чайные кусты… арахис.