— И долго тебя, негодница, ждать? Ты где болтаешься? Сколько работы по дому, а тебе и трава не расти?
— Я у бабушки задержалась, — спокойно ответила Зита.
— Что ты там у старухи делаешь? — вопила тетка пронзительным голосом.
И так она заливалась несколько минут.
Ее двойной подбородок блестел, как молодой жирный месяц в Рамадан или как тронутый спелостью банан. Даже самое богатое воображением око не смогло бы отыскать у этой моложавой толстухи талию.
Над верхней губой у тетки от капризного крика выступили капельки пота.
— И что ты торчишь у старухи? Скорей подохнет, руки нам развяжет. И чем раньше, тем лучше. Хоть завтра пусть окочурится.
— Принеси мне таз для умывания! — приказала она. — Меня ты будешь слушаться, не как покойных своих родителей, — при этих словах тетка указала пальцем на портрет Рао и Лолиты.
— Сейчас, — опустив голову, сказала Зита.
— И побыстрее! Или боишься, что ноги переломятся! — вдогонку прокричала Каушалья и, развернувшись, поплыла к себе.
У Зиты защемило сердце. Горькая обида подступила к горлу, было тяжело дышать, и слезы, горькие, горючие, потекли по ее прекрасным юным щекам.
Ей было не обидно, что тетка так грубо обращается с ней, а более всего обидно и больно, что та не пощадила ее отца и мать и свою свекровь, ее бабушку.
«Какая мстительная, злая и невежественная женщина! Бог ей судья!» — подумала Зита.
На кухне она поставила греть воду.
А мысли ее витали далеко. Душа девушки, как цветок лотоса, еще только-только распускалась.
Зита, обжигаясь, несла алюминиевую кастрюлю с горячей водой. Подходя к ванной комнате, она увидела идущую ей навстречу дочь тетки, Шейлу, свою двоюродную сестру.
— Я никогда не видела такой идиотки, как ты! Мне через полчаса идти в колледж, а мое сари не поглажено, — высокомерно изрекла Шейла.
— Сейчас поглажу, — быстро ответила на ходу Зита и вошла в ванную комнату. Она налила в таз горячую воду из кастрюли и добавила холодной воды из кувшина.
— А мыло где? — прокричала разгоряченная Каушалья. — Сейчас она погладит! Жди ее! Шагу лишнего не сделает. Вот напрасно деньги на нее изводим, кормим, поим. Рано умерли твои родители! Полюбовались бы они на такое сокровище, — долго кудахтала тетка, и ее полный живот подергивался, как у наседки.
Зита включила электрический утюг. Расправила слегка влажноватое сари на гладильной доске.
— Зита, подойди сюда! — вкрадчиво проговорил Ранджит, который стоял в дверном проеме своей комнаты и поигрывал золотой цепочкой, на которой болтался ключ от автомобиля.
Его челюсти двигались — он тщательно жевал пан и улыбался. В состав этой в какой-то степени наркотической жвачки входит лист бетеля, который окрашивает зубы в красно-коричневый цвет. Смотреть было неприятно на это животное, и Зита вздрогнула, но все же подошла.