— Арсен Павлович, здесь вешалки нет, — дружелюбно предупреждаю я. — Дублёнку можно повесить на стул.
Сечин, продолжая с любопытством рассматривать бар (стойка темного дерева, стеклянная, начищенная до хрустального блеска, витрина, за которой батареей выставлены прохладительные напитки, плюс зеленый высокий напольный цветок в горшке у окна и подвешенная под потолок плазма, на экране которой крутятся музыкальные клипы), бросает дубленку на спинку соседнего стула и усаживается напротив меня. Я тяну к себе клеенчатую папку с нехитрым меню. Раскрыв папку, кладу её обратно на стол и разворачиваю меню лицом к Сечину. Покосившись на папку, Сечин поднимает на меня вопросительный взгляд.
— Мне не надо, я меню уже наизусть выучила. — Я улыбаюсь чуть покровительственно, но при этом боязливо шарю глазами где-то в области переносицы Сечина. Почему-то после сцены на лестнице я никак не могу заставить себя смотреть ему прямо в глаза. Сечин, кивнув, преспокойно утыкается носом в меню. Я рассеянно слежу за клипом Тимура Валеева, модного этой зимой. Маруся, покусывая белыми зубками самодельную закладку для книги (серебристая обертка из-под шоколадки, сложенная в узкую ленту), жадно пробегает глазами книжные страницы. Молодые люди, покосившись на плазму, сворачивают разговор и встают. Тот, что помоложе, роется в кармане брюк и бросает на стол сторублёвки.
— Маруся, мы рассчитались! — кричит он, и ребята уходят.
Маруся, вздохнув, неохотно закладывает фольгой недочитанную страницу. Спрыгивает с барного стульчика, обходит прилавок, ловко сгребает купюры в карман клетчатого передника и направляется к нам, на ходу раскрывая миниатюрный блокнот.
— Что вы выбрали? — Каштановые кудряшки на её голове бойко подпрыгивают, когда Маруся слегка нависает округлым, или, как однажды выразился Димка, «сдобным» бедром над плечом Сечина. Поскольку Сечин занят тем, что продолжает неторопливо ездить глазами по меню, я делаю заказ первой:
— Мне как обычно.
— Эспрессо, большая чашка и сахар не класть. Так? — уточняет Маруся.
— Точно.
Маруся, для вида черканув что-то в своём блокнотике, кивает и переводит вопросительный взгляд на Сечина:
— А вам?
«Господи, иногда наблюдать за ним — одно удовольствие!» Я мысленно веселюсь, созерцая, как непрошибаемый доктор, продолжая изучать список блюд, невозмутимо интересуется:
— Скажите, а пирожные у вас свежие?
— У меня?! — Маруся вспыхивает и бросает на меня такой возмущённый взгляд, точно спрашивает: «Ты кого сюда привела?»
— Свежая. Здесь всегда всё свежее, — мысленно извиняясь перед Марусей, беру на себя Сечина.