«Авария? Мы кого-то сбили?»
Рядом жалобно, как испуганный щенок, скулил Пирифой. Скулёж этот настолько поразил Тезея, что он обернулся на звук, забыв о себе. Нет, Пирифой не расшибся в хлам. Подобрав ноги, он скорчился на сиденье в позе зародыша, забился в угол и, вздрагивая всем телом, закрыл голову руками.
– Что с тобой?
– Вон! Вон отсюда!
Рядом с подголовником возникло лицо таксиста. Каменная маска абсолютного спокойствия категорически не вязалась с криком, воплем, бешеным приказом:
– Вон! Выметайся!
Это не мне, запоздало понял Тезей. И не Пирифою. Таксист смотрел на детектива Эвпаламида, и только на него. В воздухе мелькнул тусклый кругляш. С прытью, какой от него никто не ожидал, Икар поймал монету на лету и сунул в рот.
Я тут не один псих, уверился Тезей. Тут все психи.
– Тренажеры, – сказал Икар.
Он говорил невнятно: мешала монета. И все-таки он говорил:
– Тренажеры. Ты заказал их Талосу.
– Кто заказал? – выдохнул Тезей. – Кто? Какие тренажеры?!
Его вопрос остался без внимания. Детектив потянулся к дверной ручке.
– Кто заказал? – повторил Тезей.
– Талос не мог справиться с новым софтом, – произнёс Икар в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. – Обратился к отцу, отец пришел в ярость.
– Выметайся! – гаркнул водитель.
Щёлкнул замок, дверца начала открываться.
– Тренажёры. Чтобы быть сильным.
Тезей понятия не имел, о чём говорит детектив, но постарался запомнить его слова. Вероятно, они имеют отношение к ролику с мальчиком и собакой…
– Тренажеры, – Икар выбрался из лимузина. – Отец убил Талоса из-за этих чертежей. Зачем нужны тренажеры? Чтобы быть сильным!
Дверь захлопнулась.
– Приношу свои извинения, – буркнул таксист. – Дальше едем без остановок.
Он отвернулся.
Пока машина разворачивалась, Тезей разглядел в окно смутный контур здания. Госпиталь? Слева за углом – служебная дверь, она ведет в морг…
Спотыкаясь и прихрамывая, детектив Эвпаламид брёл к центральному входу.
* * *
Весь остаток пути Тезея преследовали слуховые галлюцинации. В урчании мотора слышался плеск вёсел. Казалось, вёсла опускаются не в воду, а в масло. Скрип на поворотах – не жалобы такелажа, а скрип уключин. Во мгле мелькали смазанные тени строений, а может, рощ и холмов. Вряд ли Тезей сумел бы ответить на вопрос, что он там видит, и видит ли хоть что-нибудь.
Такси остановилось.
– Приехали.
Скрип и плеск исчезли. Урчал мотор на холостом ходу. За окном темнела громада усадьбы. Три освещённых окна: два в правом крыле, одно в левом. Непривычно тихий Пирифой покинул машину следом за Тезеем – парень начал приходить в себя, но всё ещё вздрагивал при каждом шорохе и с опаской озирался по сторонам. Лимузин укатил прочь: мигнул на повороте задними подфарниками, растворился в ночи. Тусклая лампочка под жестяным конусом освещала фрагмент чугунной ограды и закрытую калитку – тоже чугунную, с коваными прутьями решётки и вытертой до блеска латунной ручкой. По ту сторону ограды застрекотал сверчок и резко смолк, будто испугался чего-то.