— Твои родители любили тебя, Яра. Морской монстр, превращенный в человека, о котором я тебе рассказывал, помог твоему отцу наложить на тебя связывающее заклятье. Ни одно морское создание не могло обратить тебя, пока тебе не исполнилось бы восемнадцать. Твой отец полагал, что к этому возрасту, ты сможешь сама решить, хочешь ли ты такой жизни или силы и сможешь ли сражаться, или же не пожелаешь подобного темного существования. Они забрали тебя отсюда, на случай, если сестры найдут способ снять заклятье.
— Мне восемнадцать. Они придут за мной? — ее дрожь становилась сильнее. Я должен был рассказать ей все, прежде чем она совсем ослабнет, или наступит нестерпимая боль, из-за которой она не сможет все понять.
— Нет. Когда твои родители уплыли, горгоны были в ярости и заперли ворота. В день Троицы Восемнадцатилетних — твой настоящий день рожденья, который в мире морских созданий значит восемнадцать лет и восемнадцать дней, у нас будет лишь один шанс, чтобы предложить сестрам замену Медузы. Если к концу восемнадцатого часа — заката — никто не предложит себя, ворота закроются навечно.
Ее глаза стали огромными, похожими на два черных солнца.
— Я причина того, что ворота закрыты?
— Не ты, твои родители.
Ее тело вздрогнуло, и она застонала.
— Удары тока возвращаются, — слезы, похожие на бриллианты, скатились по ее щекам. — Вот почему ты не подходил ко мне. Ты знал, что скоро я стану горгоной.
— Не поэтому, — ее волосы были растрепаны. Я начал вынимать шпильки, которыми Панго закрепил их, позволяя ее длинным локонам упасть в воду.
Она закричала громче, сильно дрожа.
— Я сделаю это. Все смогут попасть домой.
— Нет. Твоя мама договорилась, чтобы тебя превратили в русалку, чтобы защитить. Теперь ты создание солнца. Твоя душа не выживет в их холодной, темной пещере.
Она крепче сжала мою руку, когда ее пронзил очередной удар.
— Больно!
Ее кожу стянуло от напряженных мышц. Скоро боль будет приходить волнами, она будет сильная и невыносимая. Она продолжала плакать, пытаясь выдохнуть.
— Почему ты превратил меня?
— Я поклялся твоей маме, что сделаю это.
— Но я могла открыть ворота.
— Они найдут другой способ, — я окунул ее голову в воду и провел пальцами по влажным волосам. — Кто-то другой будет заменой. Он добровольно займет твое место.
Цапля снова приземлилась рядом с нами. Лицо Яры исказилось от боли. Ее зубы стучали так сильно, что мне казалось, будто они сломаются. Она начала бормотать невнятные слова о своей маме.
— Скоро жажда станет еще мучительнее, — сказал я. — Мы на какое-то время исчезнем. Не знаю, как долго смогу продержаться, но мы возродим некоторые из моих воспоминаний. Сознанием ты будешь в моей душе, поэтому не почувствуешь физической боли.