Яра шла прямо ко мне, внимательно смотря на каждого. Они же изучали ее со спокойным скептицизмом. Я выпрыгнул и обернул свое пальто вокруг нее.
— Чертов асберг, здесь так холодно, — выдохнула она сквозь стучащие зубы.
— Я знаю, давай выйдем наружу.
— Нет, — дрожала она. — Мне н-н-нужно поговорить с тобой.
— Малыш, ты замерзаешь. Давай, пойдем ко мне домой и поговорим там.
Она кивнула, натягивая на себя мое пальто. Я открыл дверь и поднял руку
— Боже мой, — она споткнулась о бардюр, практически убегая из бара. — Вы все даже выглядите одинаково: темные волосы и глаза, шрамы, все эти меховые шубы. Как люди этого не замечают?
— Ты никогда этого не замечала.
— Я никогда раньше не видела, чтобы так много ваших собиралось в одном месте
— Люди не часто крутятся здесь. А если и бывают, они не многое помнят к тому времени, как уходят.
Она держала мое пальто расстегнутым.
— Почему твое единственное белое?
— Потому что я чист и невинен.
— Ровнан.
— Потому что мой отец был редкой породы, — я забрался на свой мотоцикл. — Старая история, поверь мне.
Ее рот приоткрылся:
— Ты водишь мотоцикл?
— Прыгай.
— Ммм, — она разглядывала мой мотоцикл, словно была безумная собака.
— Я не позволю ничему с тобой случиться. Ты для меня незаменима, — и с этим утешением она села сзади и обхватила своими руками мою грудь. — Держись! — крикнул я, заводя мотор. Она прижалась крепче.
Два дня с морскими жителями и она вернулась ко мне. Джек был прав. Возможно, в конечно счете, она примет нашу сторону.
Мы свернули ко мне. Я едва успел заглушить мотор прежде, чем она спрыгнула со своего места и начала расхаживать взад и вперед. Ее явно что-то беспокоило.
— Что происходит в твоей прекрасной головке? — спросил я.
Она развернулась и встала прямо передо мной. Ее вьющиеся волосы напоминали крысиное гнездо.
— Ты женат?
Черт. Мне следовало бы знать, что это произошло бы. С тех пор, как я не мог больше путем волшебства избегать затруднительных вопросов на своем пути, честность была моим лучшим решением.
— Да.
Ее кулаки обрушились ему на грудь.
— Убирайся к черту!
— Подожди, — я схватил ее руки, ожидая, что она отстранится, но она лишь, не моргая, уставилась на меня взглядом, которые преследовал меня во снах. — Это было очень давно. Она… на иной стороне.
— Я, подожди. Что? — ее злость сменилась на нечто похожее на сожаление. — Мне… очень жаль.
Я помялся. Для людей иная сторона значило что-то другое. Я знал это, но это был мой способ говорить правду без рассказывая всей правды.
Она обвила меня своими руками и положила голову мне на плечи.