Каролина повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза. На мгновение он почувствовал себя не в своей тарелке.
— Почему?
— Я знаю, почему мой брат стал таким. Мы же росли в одном доме.
— Что вы имеете в виду?
— Мы должны были стать послушными последователями папиных непоколебимых идеалов. Я никогда не забуду его наказания. Нет, он не бил нас ни рукой, ни ремнем. Нет, тут все взаимосвязано. Если мы плохо готовили уроки с няней, он нас заставлял по тысяче раз писать в каком-нибудь своем коричневом блокноте: «Я исправлюсь и буду хорошо учиться». На это мог уйти целый выходной. И если мы не кланялись и не приседали так, как нужно, перед их гостями, нам приходилось половину следующего дня провести в позе эмбриона, с петлей на шее, привязанной к ногам. Он еще хранит эту проклятую веревку, я ее видела в шкафу, пока жила у них. Для отца важны были только две вещи. Этикет и дисциплина. Наверное, по-своему он нас обоих любил, но в его представления об отцовстве не входило выказывать немного человеческого тепла и заботы. И это повлияло на Филипа.
— Каким образом?
— Он тоже не может проявить тепло или участие. Никогда не мог. У него эти качества перевернулись с ног на голову. Поэтому я пыталась ему помешать. Я пыталась не дать людям стать его жертвами. И вы, кажется, единственный в этой путанице поняли, чем он занимался.
— В этом городе много таких людей. Поверьте.
— Я поняла. Теперь. Три года я пыталась заставить его измениться. Звонила, отправляла послания, письма. Все что угодно. В последние месяцы я была этим полностью поглощена. Я взяла отпуск и вернулась в Швецию, ничего не сказав ни Филипу, ни родителям. Я стала за ним шпионить, следить за всей его жизнью. Я делала все возможное, чтобы остановить его и спасти этих девушек. С теми, кого мне не удалось уберечь от его издевательств, я связывалась после. Со всеми: от тех, с кем он знакомился в клубах, до проституток, которых он насиловал.
— Как вы нашли Кассандру?
— Через какое-то время я обнаружила, что у Филипа была квартира на Фатбурсгатан. Он ее снимал через какое-то подставное лицо, так, чтобы его имя нигде не встречалось. Это место было нужно только для того, чтобы туда приводить женщин. Он не хотел этого делать в другой квартире, боялся, что Стефани или кто-то из соседей его застанет. Но на Фатбурсгатан были толстые стены, а соседям, кажется, на все было наплевать. Несколько недель назад я увидела, как Кассандра оттуда выходила. И я к ней подошла и заговорила.
— А Анина? Что было с ней?
Дыхание Каролины превратилось в облачко пара, которое быстро растаяло во влажном воздухе.