Первый сунул руку за пазуху, выдернул пистолет с длинным стволом, направил его на Влада. У Влада в горле мигом вспух твердый комок, закупорил глотку, нечем стало дышать. Он хотел выкрикнуть что-то протестующее, но голос застрял, жар обварил Владу лицо, прежде чем ствол пистолета дернулся вверх, посылая в него пулю.
Раздался выстрел.
Влад не услышал его. Только увидел, как удлиненный черный ствол окрасился красным — в зрачке его будто бы широким бутоном распустилась роза, вспухла огнисто, показалась яркая белесая середка, и Влад почувствовал, как тело его оторвалось от земли — удар пули был очень сильным.
Следом на курок нажал второй парень.
Стреляли профессионалы, им не надо было тратить много пуль, эти люди знали, что каждая обязательно попадет в цель.
Влад упал уже мертвым, изо рта у него выбрызнула кровь, быстро растеклась на полу около головы, тонкой струйкой устремилась к отопительной батарее.
— Готов, — констатировал первый парень, ухватил пальцами край черной шапочки, натянул ее на нос. — Вперед!
— Контрольный выстрел делать не будем?
— Зачем? Только лишний шум. В своей работе я уверен. Пошли отсюда! — Киллер оглянулся на двери — не высунется ли кто из квартир, но не раздалось ни одного шороха, все двери словно намертво приклеились к дверным проемам, — и, нехорошо усмехнувшись, перепрыгнул через тело Влада.
Его напарник поспешил следом.
Раньше на всякий стук-бряк обязательно кто-нибудь вылезал из своей квартиры и при этом не забывал выдернуть из жилетки удостоверение члена какого-нибудь родительского совета либо редактора стенной газеты, из другой квартиры также кто-нибудь показывался, бросался на помощь настырному доброхоту и начинался форменный допрос: кто да что? А сейчас никому дела нет до происходящего: человека положили на пол с двумя пулями в теле, и как будто бы так и надо.
Первый киллер вновь усмехнулся — хорошее время для плодотворной работенки настало. Всю Москву можно уложить, и никто не почешется.
Через несколько секунд они покинули двор.
Тем временем подруга Алины собралась уходить.
— Погоди, — начала уговаривать ее Алина, — не уходи. Сейчас Влад приедет, вместе поужинаем. Он скоро будет, уже должен быть здесь, где-то рядом находится… может, в пробке застрял. Либо машину во дворе ставит.
— Нет-нет. Ужин — дело долгое. Тогда я от тебя до двенадцати ночи не уйду. — Инна начала одеваться.
— Тебе помочь?
— Ты же не мужчина, чтобы помогать женщине накинуть на плечи шубейку.
— Подать пальто — это, Инна, закон старых московских домов. Когда к Станиславскому приходили заниматься студенты, он, провожая, обязательно подавал в прихожей пальто всем без исключения, даже самому распоследнему, самому рассопливому студенту. Сам. — Алина подняла указательный палец. — Лично!