Секач протащил меня до самой окраины поляны, где мы упёрлись в поваленное дерево. Смотря в налитые кровью кабаньи глаза, отчаяние и обреченность захлестнули разум, захотелось перестать цепляться за жизнь и просто позволить свершиться неизбежному. В конце концов я всего лишь человек, а обычный человек не способен один и без оружия победить свирепого зверя…
"НЕТ! — зарычав, я распахнул глаза и вперился в кабана, крепче сжимая в кулаках острые клыки. — Обычный человек может и не способен, но Я не ОБЫЧНЫЙ человек! Я — ПОСЛАННИК ДРЕВНИХ! Я — СИЛПАТ!!!"
Закричав, я усилил давление так, что кожа на мышцах едва не разорвалась от напряжения, и мне удалось немного отодвинуть от себя кабанью морду. Но выигранные сантиметры вряд ли можно было назвать серьёзным преимуществом. Мне было необходимо хоть что-то, что помогло бы одержать верх над превосходящим меня по силе и выносливости соперником. И найти это "что-то" надо было как можно скорее, ведь наше противостояние не могло продолжаться вечно. Да и время, увы, было отнюдь не на моей стороне — оно утекало с каждой каплей крови из моего тела.
С трудом заставив себя оторвать взгляд от кабана, я лихорадочно осмотрелся. Глаза заливало потом, всё было подёрнуто кровавой дымкой, но я всё-таки смог заметить длинный толстый сучок, торчащий из поваленного дерева прямо рядом со мной. Мои зрачки расширились. Вот он, Шанс!
Я вновь повернулся к вепрю и почувствовал, как он прекратил давление и слегка отклонился назад, чтобы в одном рывке сломить сопротивление ненавистного человечишки, а потом давить, рвать и топтать, купаясь в крови и наслаждаясь потоком вливающегося в тело могущества!
И я воспользовался этим рывком.
Острые клыки ещё глубже впились в мои окровавленные ладони когда я, крича, вывернул кабанью морду и навалился на неё всем телом. Сучок вошел прямо в глаз секачу, он завизжал и дёрнулся, пытаясь вырваться, но я лишь сильнее вцепился в него и повис, давя весом и не позволяя освободиться. Его передняя нога подвернулась, он потерял опору, взрывал податливую землю, при этом не переставая дёргать башкой и не понимая, что этим лишь углубляет свою рану. Но ему было больно и страшно, он не хотел умирать, и поэтому продолжал сражаться, вновь и вновь свирепо бросаясь вперёд, превозмогая боль и силясь добраться до человека, такого близкого, и одновременно такого далёкого, которого ведь он почти победил. Но с каждым мгновением силы оставляли его, слабость сковывала могучее тело, и тёмная пелена туманила взгляд. И настал момент, когда боль ушла и тьма поглотила его, освободив от ярости, страха и страданий, причиненных этим человеком, которого ведь он почти… почти…