Присвистнув, Петр поинтересовался у друга, замершего рядом:
— Слушай, это не пожар случайно? Хотя, — он принюхался и удивленно протянул: — Странно, гари не чую. Если бы не клубы дыма с искрами, подумал бы, что это туман.
— Это и есть… туман, — упавшим голосом подтвердил Улан, хмуро взиравший на происходящее.
— Странный какой-то, — усомнился Сангре.
— Странный, — мрачно согласился Буланов. — Можно сказать, уникальный. Я ж тебе не до конца про красную ряску рассказал. Она в болоте, по словам дядьки, появляется именно перед появлением такого тумана, с клубами и искорками. Словом, нам… — он зло сплюнул, — здорово повезло. Кстати, пропавшие ученые того…
— Что того?
— Ну-у, довели их местные до тумана, они в него зашли и с концами. А удалось им добраться до самого болота или нет — кто знает. Дядька, к примеру, считает, что Красный мох вообще ни при чем, а экспедицию сам туман сожрал, точнее… то, что в нем скрывается.
— Страсти-то какие рассказываешь, — притворно охнул Петр. — Прямо тебе фильм ужасов, — и он, закатив глаза и устремив руку вперед, с нарочитым подвыванием процитировал:
Меж ветвей раскидистых платана
Притаился безобразный пар
Стон земли несётся из тумана
Стон земли, больной от диких чар
[4].
— Тебе все смешочки, — упрекнул Улан.
— А чего тревожиться-то? — пожал плечами Петр. — Мы ж не ученые, на рожон не полезем. Туман твой сам по себе, мы сами по себе, и пересекаться ни с ним, ни с болотом не собираемся. Краем пройдем и всего делов.
— Если бы ты слышал столько, сколько мне дядька про эти места понарассказывал, тоже встревожился бы, — смущенно проворчал Буланов, чуточку успокоенный хладнокровными рассуждениями друга. — Смотри, смотри, он, гад, все ближе подползает, — и он неуверенно предложил: — Может, обратно в овраг и на ту сторону, а?
— С моей ногой нипочем не успеть.
Густая молочная пелена и впрямь успела изрядно подкрасться к друзьям, находясь теперь буквально в метре перед ними, а языки, чем-то напоминающие щупальца, продолжали упрямо высовываться вперед. Правда, вреда от них не было. В этом Сангре убедился, не успев вовремя отдернуть раненую ногу от особо любопытного. А в следующую минуту отбрыкиваться стало бесполезно, щупальцев было слишком много.
Улан зло выругался. Сангре удивленно оглянулся на него. Учитывая обычную сдержанность друга, трехэтажный мат весьма красноречиво говорил о том, насколько тот взволнован.
— Да не дрейфь, у тебя ж карабин, — ободрил Петр и, вспомнив Гоголя, добавил: — А против нечистой силы и выходцев с того света у меня крест имеется, — и он извлек из-за пазухи небольшой крестик на черном шнурке. — Мамочкин. Намоленный. Стоит его какому-нибудь упырю в морду сунуть, как он вмиг расчихается, далее рвотные спазмы, конвульсии, а тут и мы с осиновым колом в качестве презента на добрую долгую память. А кроме того, нам деваться некуда.