Дорога вела через останки ворот дальше, в сторону группы прямоугольных зданий.
«Посмотри». – От Лешки сразу мне и Ленке, с засечкой на схеме местности.
Я глянул.
Ого!
– Тамара Михайловна, – сказал я, – наблюдаем скопления металла. Вот тут, – указал рукой на два горба, выступавшие из мостовой справа, – и тут, – указал на холм слева, – останки чего-то массивного.
– Гляньте.
Лешка копнул снег, отвалился целый пласт, который нарос на чем-то, похожем на сетку. Перед нами предстал покатый борт, под которым выступали два ржавых металлических диска среди мешанины хрупкой и такой же ржавой проволоки. Снег отваливался пластами, обнажая борта, показался краешек люка.
– Четыре оси, восемь колес, – сказал Лешка. – На «Варан» похож. Но башня одна, мелкая. Что это?
– БТР, – сказала Тамара. – Российская техника, не американская. Повреждения видите?
Лешка застыл на полминуты, включив объемный радар.
– Это БТР-80. Повреждений не вижу, на вид все целое.
– Ладно. Идем дальше. Надо обыскать все эти здания. Начнем с того, что найдем план этого места. Где тут что. Вот, кстати, и есть что-то похожее…
На стене висело нечто, называвшееся «Схема дв… спта по тер». Оставшиеся буквы давно исчезли. Схема явно знавала и лучшие дни, но что-то разобрать было можно. Все строения строго прямоугольные, и все обозначены номерами, никаких названий. Номера сохранились, контуры зданий тоже вырезали из жести. А вот контуры дорог, наверное, кто-то рисовал краской, от которой ничего не осталось.
Тамара сверилась с ноутом.
– Так, идем сначала сюда…
Зашли не без проблем. Двери давно превратились в пыль, внутрь наносило снега, который потом таял, оставляя после себя лужи воды. Вода проникала внутрь перекрытий, а там еще и пустоты какие-то были под землей, подвалы. И со временем вода нашла свою дырочку, пробилась до самого первого этажа.
Три провала в самом центре большого зала на входе с трудом, но обошли, и поднялись по высокой лестнице этажом выше.
Огромный холл, как бы даже не больше того, что был на первом этаже, только куда как лучше сохранившийся. Тут провалов не было, бетонные перекрытия выдержали. Со стен топорщилась вздувшаяся краска, пыльные плети свисали с потолка. Окна, заросшие грязью снаружи и пылью внутри, целы.
От движения многолетняя пыль чуть расступалась в стороны, пропуская подошву, а вот напольное покрытие рассыпалось на мелкие осколки. Какой-то вид органического материала, который все эти года так и искал момента, чтобы окончательно развалиться.
В углу холла пылись длинные столы, а на них покоились кадки с чем-то растущим. Все давным-давно высохло, только в одном углу просыпавшаяся земля из большого, высотой в половину человеческого роста горшка дала жизнь цепкому серому вьюнку.