Она видела, что сжавшийся в комок в руках Толэссы мальчик сообразил, что, возможно, его спасут. Теперь он не отрывал глаз от Шазаль.
— Очень хорошо, — деловито произнесла Толэсса. — Наконец–то ты осознала свою неполноценность. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты… сгорела.
— Сгорела? — повторила за ней девушка. — Как?
— Очень просто. Ты САМА захочешь умереть именно так.
Сглотнув комок, возникший в горле, Шазаль кивнула.
Справа от нее, дернувшись, как от удара, хрипло крикнула Хэргал:
— Неужели ты думаешь, что после ТАКОГО ты спокойно сможешь встретить старость? Одумайся. Ты сейчас поставила крест на себе и, кстати, на своем сыне!
— Не лезь! — цыкнула на нее Толэсса. — Ты слишком любишь командовать. Я сильнее тебя, дорогая. Как я скажу, так ты и будешь поступать!
— Толэсса! — заорал Айкен в полном отчаянии. — Остановись! Что ты делаешь?!
— Милый, ты тоже заткнись. Тебе не нравится? Тогда иди к черту! Для тебя всегда важнее были братья и сестры, чем я и наш старший сын! Я сказала: заткнись!… — взгляд женщины снова обратился к Шазаль. — Чего ждем, милочка? Начинай гореть. С ног. Я хочу видеть, как твое тело будет осыпаться вниз пеплом. Только когда ты будешь лежать маленькой горсткой там, внизу, я отпущу Сакеша. Он вообще–то ни при чем и довольно милый мальчик. Но с вами же по–другому нельзя! — последнюю фразу она выдохнула с такой злостью, что по спине Шазаль скользнул холодок. Несмотря ни на что, она еще могла думать.
Почему вдруг Толэсса пожелала увидеть, как ненавистная СТАРШАЯ ВНУЧКА Китарлиса именно сгорит? Она посчитала, что так будет надежнее всего? Или, может, сам замок подсказал ей идею?
А ведь замку, пожалуй, хорошо известно, что…
Сгореть. Это так знакомо.
Сакеш, затаив дыхание, не спускал глаз со старшей сестры. Мальчик понял, что для его спасения требуется что–то очень страшное.
Шазаль напряглась, вспоминая, доставая из самых глубоких тайников своего существа ТО ОЩУЩЕНИЕ.
Гореть!
Пылающая драконья кровь. Невыносимое жжение под кожей.
Сгореть…
Драконья кровь, если уж воспламенится, горит ярко, и потушить этот пожар мало кто в силах.
Шазаль почувствовала, как по телу прокатилась волна покалывания, словно миллионы мельчайших иголок впивались в кожу. Внутри что–то забурлило, но боли пока не было.
Шазаль смотрела прямо в глаза Толэссы, видя, как у той, даже помимо желания, меняется выражение лица. Она уставилась на ноги Шазаль.
У девушки в этом не было нужды. Она чувствовала разгорающийся огонь, бегущий от кончиков пальцев вверх.
Вечерний сумрак осветился неярким пока сиянием. Красные отблески играли на камнях, освещали лица замерших людей.