– Выживете после чего?
– После чего-нибудь. После всего.
– После Армагеддона что ли?
В ответ она улыбается, но взгляд при этом остаётся мрачным.
– Наверно.
– Твой отец сурвивалист?
– Он предпочитает называть себя подготовленцем.
– Кем?
– Человеком, который готовится к худшему. Мне кажется, что у
сурвивализма теперь какой-то слишком негативный оттенок.
– Так вот почему ты охотишься и живёшь на отшибе?
– Ты тоже живёшь на отшибе.
– Я живу в духовном центре, мама была одним из его основателей. Они
решили купить эти земли, потому что тут красиво, дёшево и они думали,
что само место вдохновляет на духовное созерцание.
Я говорю это, стараясь звучать менее пафосно, но Николь серьёзно
кивает, смотря прямо перед собой.
– Цели папиного плана – превратить дом в автономную крепость. Он
даже убежище собирается построить.
– На случай ядерной войны?
– На случай любой катастрофы.
– Ты веришь, что это всё пригодится?
Она пожимает плечами.
– Все мы когда-нибудь умрём, верно?
– Большинство из нас к тому времени будут лежать с восковыми лицами
в кровати, доживая старость.
– А зомби будут карабкаться в окно.
Я смеюсь и оглядываюсь на неё посмотреть, шутит ли она. Она
иронично улыбается.
– Так твой отец научил тебя, как выживать в диких условиях? Это
достаточно полезно, так ведь?
– Ну да. То есть так и есть, но это тяжелее, чем я думала. Я чувствую
себя безнадёжно тупой, когда дом неумолимо разваливается.
– Дом разваливался и до твоего приезда, так что ты никакого вреда не
нанесла.
– Спасибо, утешил.
– Я умею обращаться с гвоздями и молотком, если хочешь, могу помочь
с ремонтом.
Она с недоверием смотрит на меня.
– Почему ты хочешь помочь?
– Почему бы нет?
Она молчит.
– Мне тоже нужна ещё одна пара рук, чтобы помочь на стройке дома на
дереве. Может, мы могли бы совершить обмен услугами.
– Может быть.
– Ты не против, если я приду завтра и посмотрю, в чём у тебя дело?
Она пожимает плечами.
– Только, если ты хочешь.
Я вижу, как в озере ребята брызгаются, визжат и смеются, устраивая бои
мальчиков против девочек. Лоурель будто чувствует, что на неё смотрят,
и оборачивается на нас, в выражении её лица что-то меняется. Её губы
всё ещё улыбаются, а глаза – уже нет.
Николь, должно быть, тоже заметила это, потому что она спрашивает:
– Вы с Лоурель встречались когда-то?
– Нет. Мы только друзья, – говорю я, соображая, как деликатно описать
все наши запутанные отношения.
– Мне кажется, что я ей не нравлюсь.
– Ага, я не в курсе. Но, если от этого станет понятнее, она немного