Олег попытался было встать, но второй «качок», положив ему руку на другое плечо, быстро пресёк его попытку.
— Сиди, падла, не рыпайся. Если Молот сказал: сядь! — значит сядь, прижми очко к стулу.
— Ладно, Вован, не пугай парня, у него уже и так коленки дрожат, — со смехом сказал Молот. — Вы хорошо поработали сегодня, так что можете быть свободны. А мы уж тут сами займемся нашим гостем, — он на секунду замолк, а затем со злостью добавил: — повеселим его по полной программе.
Два «качка» и водитель молча кивнули и неторопливой походкой направились к двери.
— А вот и наша пленница, — с деланной радостью воскликнул Молот, когда Серёга, крепко держа Наташу за шею, ввёл её в комнату. — Хотя какая она пленница, она — наша гостья, — тут же поправил он себя.
Олег смотрел на жену. На фоне чёрного платья было хорошо видно как бледна Наташа.
Приветливо улыбаясь, Молот не спеша, подошёл к молодой женщине, пугливо отшатнувшейся при его приближении, ласково погладил её по волосам, а затем резким рывком сорвал полоску скотча с её губ.
— Иди, поздоровайся с мужем. Я человек добрый, не злой.
Наташа, получив мощный толчок в спину, полетела прямо к Олегу, едва не сбив его со стула.
Встав на колени, она обхватила голову мужа руками и, всмотревшись в его лицо, горестно воскликнула:
— О боже, что они с тобой сделали? Звери! Настоящие звери!
Затем голос её задрожал, она уткнулась лицом в колени мужа и заплакала.
— Ничего, ничего, успокойся, Наташа, всё будет хорошо, — пытался успокоить жену Олег, хотя прекрасно понимал, что всё это ложь и «хорошо» уже не будет, но отказать ей в надежде он не мог.
В ответ Наташа расплакалась ещё сильнее.
— Они… они забрали Андрюшу… они забрали нашего сына… И я… и я ничего не смогла сделать… ничего…
Горло Олега словно сдавило изнутри железными клешнями, он не смог вымолвить ни слова и лишь продолжал нежно гладить жену по спине, пытаясь хоть как-то поддержать её, успокоить. Она нуждалась в нём.
Распухшие, измазанные кровью пальцы рук плохо слушались и почти не гнулись. Малейшее прикосновение к ним вызывало ужасную боль, но Олег упорно продолжал гладить жену по спине. Это единственное, что он ещё мог сделать. Он муж, мужчина, и в трудную минуту он должен быть сильным, мужественным, чего бы это ни стоило…
— Ну, нет, так дело не пойдёт, — неожиданно громко воскликнул Молот. — Этак и мы с вами расплачемся тут. А мы то собрались здесь не рыдать и плакать, а веселится… Серёга, не стой как пень, развесели женщину. У тебя это хорошо получается.
— Это можно, — радостно прогудел бандит и, с мерзкой улыбочкой на устах, грубо схватил Наташу за руку. — Иди-ка ко мне, девочка. Хватит плакать. В моих объятьях ты забудешь обо всём. — Он резко дёрнул её за руку и прижал к себе. — Ну же, поцелуй меня, красавица.