Больше всего Алексеева коробило в личности главнокомандующего то, что он «собственноручно» отдавал инициативу на войне противной стороне. Японцы умудрялись браво наступать даже при меньших силах, постоянно грозя неприятелю обходными манёврами. Куропаткин же, обладая более многочисленной силой, даже не пытался охватить японские фланги. Речь шла о его тактической неподготовленности, он проигрывал маршалу Ивао Ояме во многом, и прежде всего в активности действий.
В «Аргентинском архиве» генерала Алексеева, который увидел свет в российском Отечестве в начале 90-х годов прошлого столетия благодаря заслугам его младшей дочери Веры Михайловны Алексеевой-Борель, хранится немало писем, которые Михаил Васильевич отправлял из Маньчжурии жене. В одном из них он пишет о том, как провёл декабрьский день Рождественского сочельника:
«...За столом сказали, что 25-го к 10 часам утра начальник штаба Главнокомандующего приглашает в Чансамутунь на совещание. Изображая из себя начальника штаба 3-й армии (Алексеев в то время исполнял его обязанности. – А. Ш.), я ранее 9 часов вверзился на обозную телегу и отправился за 8 вёрст. В вагоне церкви звонили к обедне; не попасть туда!
Один из приглашённых опоздал, а с его прибытием сели за стол. В половине разговоров зашёл сам Главнокомандующий, и дальнейшее совещание велось им, т.е. говорил, высказывая свои пожелания, неустановившиеся, без широты замысла, в которых за мелочами исчезла та общая идея, которая должна проникать всюду, не давая этим мелочам затемнять важное.
Пришли священники славословить, потом завтрак, но без участия самого Куропаткина.
Затем выяснение у генерала Сахарова (генерал от кавалерии, начальник полевого штаба главнокомандующего. - А Ш.) второстепенных вопросов, и около 4 часов я снова на своей телеге затрясся по... пути в Ваньшитунь.
Порт-Артур... Это совещание. Нет, не весело, не бодро возвращался я домой. Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит... нашей армией».
Алексею не мог забыть, каким был храбрецом Куропаткин под знамёнами прославленного Скобелева, который однажды сказал начальнику штаба своего отряда:
— Алексей Николаевич. Ты хорош на штабных должностях. На них тебе цены нет. Но не дай Бог тебе оказаться на Высокой самостоятельной должности…
Алексеев был наслышан об этих скобелевских словах. В Маньчжурии он понял, насколько прозорливо они были сказаны четверть века назад. Поэтому он и писал:
«...Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит... нашей армией».