Да, все любят мечтать и фантазировать, превращая «шведский стол» жизни в тарелку а ля карт с ничем иным, как испорченным, вязким или переваренным. И каждый раз это были макароны с сыром, прекрасные ребрышки и свеже сваренная кукуруза. А на десерт шоколадный пирог. И стакан ледяного молока.
Господи… Она никогда не думала, что ей придется поставить колышки и огородить территорию «Я Сохраню Этого Ребенка».
Когда Лэйн немного отодвинулся, она готова была уже нанести удар в ответ на его слова, типа: «Все будет хорошо, мы пройдем через это вместе, бла-бла-бла…» другими словами, позиция хорошего парня, очутившегося не в том месте, не в то время и пытающегося сделать все, как можно лучше.
Потому что с ним случилось так, что он любил женщину, которая забеременела от него по ошибке.
Но для нее это было недостаточно. Не таких слов она ждала.
— Послушай, Лэйн…
— А что, если я причиню ему боль.
Эти ужасные слова, произнесенные им с мрачным видом, оказались для нее полной неожиданностью, она даже отшатнулась. Она была шокирована, он протянул к ней руки, не отводя взгляда, словно выискивал ответы в ее глазах, способен он на такое или нет.
И в этот момент истина, через что ему пришлось пройти в детстве, озарила Лиззи. Она всегда знала, что Уильям Болдвейн был ужасным человеком, жестоким и злым по отношению к своим детям, и похоже Лэйн подумал о своей наследственности, требуя от нее сочувствия и понимания, боясь ее ожиданий, что для него что-то может послужить спусковым крючком.
По ее мнению, роскошь Истерли и привилегий, предоставленных ему и братьям, а также сестре, буферизовали характер неправильного обращения, злоупотреблений, которым они все подвергались.
И в данный момент он словно «обнаженный» стоял перед ней.
Он поднял на нее глаза, наполненные ужасом, практически умоляя ее из своего прошлого.
— Что если я похож на своего отца?
Лиззи схватила его за руки.
— Ты не похож. Боже мой, Лэйн, ты совсем на него не похож. Вообще. Ты будешь замечательным…
— Что если я разрушу нашего ребенка?
Теперь Лиззи притянула его к себе и крепко обняла. Закрыв глаза, она так разозлилась на Уильяма Болдвейна, что готова была дать ему пинка под зад даже мертвому.
— Ты не такой, Лейн. Я знаю, что ты не такой.
— Как? Откуда ты знаешь?
— Потому что я люблю тебя, а я никогда не полюбила бы мужчину, который мог бы причинить вред ребенку. Это не ты, Лэйн. И если ты мне не веришь, это не важно. Потому что время докажет, что я права.
Он тоже обнял ее, и они долго так простояли в объятиях друг друга, у нее даже стали болеть ноги, но ее это мало беспокоило. Она была готова остаться в этой ванной и продолжать обнявшись стоять с ним.