И он сделал все так же, как и отец его матери, повернул кольцо на основании, механизм с грохотом передвинулся, и этот звук эхом отразился внутри. Огромные петли, по ширине, как его предплечья, заскрипели, открывая тяжелые двери, порыв прохладного, сухого воздуха с запахом осенних листьев и вековой пыли, полоснул его по лицу.
Внутри помещение было сорок на сорок шагов, идеальный квадрат, увенчанное стеклянным куполом из матового стекла, дающее достаточное количества света, чтобы прочитать все таблички на стенах. В центре рядом друг с другом стояли два мраморных саркофага, первый принадлежал Элайджа Брэдфорду и дамы его сердца Констанс Тулейн Брэдфорд, они стояли на видном месте, в окружении своего рода, который и создали. И несмотря на то, что их покой казался вечным, он понял, что этот склеп, на самом деле, был их вторым местом захоронения. Очевидно, их выкопаны и перевезли с земли поместья Истерли, когда этот внушающий восхищение памятник был построен в середине 1800-х годов.
И по мере того как за ним входили другие, он оглядывался вокруг, всматриваясь в урны, вмонтированные рядами на стенах, надписи на старых медных табличках, отображающие даты жизни и смерти. И для Уильяма Болдвейна было тоже подготовлено место: одно отверстие в линейке ячеек было открыто, путем изъятия квадрата мрамора.
Подойдя туда, Лейн поместил урну в темное пространство и удивился, как точно она вписалась в это небольшое место, крышка только на дюйм не доставала до верха.
Отступив на шаг, он нахмурился, вся чудовищность смерти впервые потрясла его. С тех пор, как он вернулся в Чарлмонт, на него обрушивался один кризис за другим, он не успевал разруливать одну чрезвычайную ситуацию за другой. Весь этот навалившийся хаос и то, что он никогда не чувствовал себя близким к отцу (на самом деле, не любил и не доверял этому человеку) сделали смерть Уильяма едва ли не существенной припиской, в виде подстрочного замечания к чему-то более важному.
И обрушившаяся на него реальность в этот момент, что он никогда больше не увидит этого человека и не почувствует запах табака, и не услышит его уверенные шаги по мраморным полам Истерли, или где-нибудь еще, поразила его настолько… вызвав, нет, не грусть. Он действительно не собирался оплакивать эту потерю, как оплакивают тех, кого любят, и кто нам не безразличен.
Вся эта ситуация напоминала сюрреализм. Непостижимый и невероятный.
Человек с таким большим влиянием на общество, хотя и отрицательное, смог вот так в мгновение ока исчезнуть…
Тяжелые шаги по мраморным ступенькам входа заставили его резко развернуться, он мигая вглядывался в высокую фигуру, появившуюся в солнечном свете, задаваясь вопросом, не обманывают ли его глаза, боясь, что это его отец вернулся из мертвых.