Такое происходило повсеместно и не только в Чарлмонте.
Благодаря своему прежнему образу жизни плейбоя, он часто появлялся в прессе еще до того, как на него обрушились проблемы банкротства в данный момент. А сейчас? Сейчас после смерти его отца, ареста Эдварда и обвинений Шанталь, выдвинутых против него в насилии, было такое чувство, словно у него на шеи висел неоновый знак, гласивший: «Да, я именно тот, кем вы меня и считаете».
— Могу я вам чем-то помочь? — спросила администратор, во все глаза уставившись на него.
— Я здесь из-за Шанталь Болдвейн. Ее уже осматривают врачи… она только что прибыла на машине скорой помощи?
Женщина кивнула.
— К вам обязательно выйдут, как только освободятся. Да, я имею в виду… ах, я могу что-нибудь для вас сделать?
Она вела себя так, словно была хозяйкой на вечеринке.
— Нет. Спасибо.
Ее глаза проследовали за каждым его шагом, пока Лейн пересекал фойе и опускался на пластмассовый стул, находившийся в самом дальнем углу, подальше от TV и торговых автоматов. Боже, он надеялся, что все это не продлится вечность…
— Мистер Болдвейн? — Позвала его медсестра из-за двери «Только для персонала». — Ваша жена…
— Спасибо. — Лейн поднялся и направился к ней. Понизив голос, он пробормотал: — И она мне не жена.
Медсестра моргнула.
— Простите. Мне показалась, что она сказала…
— Где она? И вы меня прости за грубость.
— О, я понимаю, сэр. — Медсестра сделала шаг назад, пропуская его вперед, но краем глаза он заметил по ее выражению лица, что она совсем не понимает, о чем он ей говорит. — В такое трудное время.
«Ты даже понятия не имеешь насколько оно трудное», — мелькнуло у него в голове.
Лейн прошел мимо поста персонала и различных зон интенсивной терапии, заключенных в стеклянные колпаки. Шанталь находилась левее, он вошел, она выбросила вперед руку и посмотрела на него дикими, испуганными глазами.
— Дорогой, ребенок…
Две медсестры, подключавшие капельницы и контрольное оборудование, замерзли, переведя на него взгляд. Они продолжали пялиться на него, с трудом возвращаясь к своим обязанностям, ему захотелось накричать на Шантала и поставить точку на всем ее дерьме… но он не собирался еще раз делать это публично, уже было достаточно.
Опустившись в свободное кресло, он смотрел в тщательно подведенные глаза Шанталь. Тушь не размазалась, несмотря на слезы, и он подумал, может она запланировала всю эту сцену… или она пользуется водостойкой тушью на случай, если собирается устроить очередной трюк своим плачем.
Тем не менее, она выглядела не очень хорошо. Ее лишили причудливой повседневной одежды, переодев в бледно-синюю больничную сорочку, слишком свободную для нее, ее выпирающий живот был теперь более заметен, даже через тонкое одеяло, которое ее прикрывало.